– Прятаться, – глянула она в небо. – Светает. Самое время для бесчинств.
– Нашего приятеля? – уточнил Митюша, ставя её на ноги.
– Его самого.
– А почему ты решила, что это здесь?
– Не я решила. Палец, что ткнул в небо. Давай уже прятаться.
– Ты что, собралась залечь на поле? – изрядно удивился этот оболтус. – Давай я полог невидимости поставлю.
– Нельзя, – цапнула его за руку Тина и попыталась утащить на поле: – Чары он почует.
– Ну, если так, – сдвинулся с места Акун Гора и покорно двинул за ней.
– Митюш, хлеб не топчи. Ступай аккуратно, бестолочь.
– Я стараюсь. А далеко будем залегать?
Тина решила, что лучше всего добраться почти до противоположного края поля, за которым вставал стеной лес. Они благополучно пересекли не такое уж большое поле и улеглись. На их счастье предутренний ветерок бойко шерстил колосья, так что соблюдать мёртвую неподвижность нужды не было.
Не успели они устроить засаду, как на опушке леса что-то промелькнуло. Тина, понятно ничего не заметила. А вот аркуд – с его звериным зрением и уровнем – срисовал и движение, и того, кто его производил. Глаза Митеньки полезли на лоб. Губы сжались в полоску, дабы хозяин не фыркнул в насмешке.
Он осторожно вытянул руку и ткнул пальцем в нужную сторону. Тина так же осторожно приподнялась и глянула. Чтобы ничего не увидеть. Митюша сделал ей знак затаиться. И пригнул голову к самой земле. Казалось, прошла вечность, прежде чем перед самым их носом громче прежнего зашуршало-затрещало. Кто-то явно учинял на поле разор, злобно попискивая. И приближаясь к засаде всё ближе. Стали видны разлетающиеся в стороны колосья и комья земли. Митенька преспокойно перекатился на бок, и опёр голову о могучую длань. Тина тоже чуть расслабилась. И тут…
Прямо на них выкатился тёмный шерстяной клубок-колобок. Прокатился между охотниками туда-сюда, приминая недопримятый ими хлеб. Развернулся, икнул и уставился на Тину разнокалиберными чуть светящимися глазюками. Одно огромное и круглое, как блюдце, второе будто бы прищуренное. Она присмотрелась: нет, не прищуренное, а просто узкая щель между толстыми веками.
Во всём остальном существо было знакомо до боли. Взгляд сам собой упал на лежащий рядом посох: так и есть. Детское личико, почти лишённое растительности, на макушке смешная метёлка. Одно ухо висит, как у спаниеля, второе маленькое и круглое. Что до остального, так без смеха и не глянешь. Шарообразное покрытое шерстью тельце, из которого торчали шесть конечностей, смахивающих на мохнатые паучьи ножки. Только вот на конце каждой торчит по обезьяньей лапке. Скорей даже детской ручонке.
– Ну, здравствуй, милый, – с тихой лаской почти прошептала Тина. – Как поживаешь?
Чудик снова икнул и лихо развернулся, дабы смыться.
– Пряник хочешь? – вдруг брякнул Митенька, притушив свой голосище.
Зверёк – а, скорей, чудо лесное – замер в милейше нелепой позе: две ножки на земле, остальные четыре уже выброшены вперёд для спасительного рывка. Стоп-кадр.
– Сладкий, – продолжал обольщать его аркуд. – С мёдом. С изюмом и сахарком.
Голова чуда медленно развернулась и… вдруг переползла с заду наперёд. Верней, с переда на зад – поближе к соблазнителю. Две крохотные носопырки носа-пуговки раскрылись бутонами, увеличившись раз в десять. И затрепетали, ловя запах лакомства, появившегося на широкой ладони аркуда. Которая оставалась единственным препятствием на пути к счастью: чудик опасался подвоха с её стороны. Это ж даже не лапа – целый капкан.
– Дай мне, – всё так же тихо велела Тина, медленно протянув к внучку руку.
И вдруг по какому-то наитию она передумала угощать чудо-юдо самолично.
– Это мой внук, – строго указала чуду на его заблуждения. – Он хороший мальчик. Хоть и большой. Он никогда не обижал маленьких.
– И таких славных, – разъехались в улыбке губы аркуда, обнажая клыки. – Я тебя не трону. С чего бы? Просто хотел познакомиться. А пряник могу и на землю бросить. Так вывозится же в пыли. Будешь потом её слизывать вместе с мурашами. А тебе это надо?
Чудо что-то чирикнуло, вытянуло из тела длиннющую тонкую шею – чистый перископ. И сглотнуло – под кожей прокатился комочек и упал в брюшко.
– Смотри: я долго упрашивать не стану, – со смешком пригрозил Акун_Гора. – Сам слопаю. И остальные пряники тоже.
Круглый глаз чуда вырос на пол мордочки. Из щелястого выкатилась большая слезинка и застряла в шёрстке.
– Да ладно, – примирительно прогудел аркуд. – Поделюсь. Я ж не жлоб. Бери уже. Хорош кочевряжиться. Понял ведь, что не тронут.
Две из четырёх всё ещё задранных ножек опустились на землю. Ещё две потянулись к угощению. Митенька взял пряник двумя пальцами и протянул пугливому чудику. Тот вдруг уставился на тонкое обычное колечко – подарок Полевого Деда. Облегчённо выдохнул и вмиг пропал вместе с пряником – только ворохнулись, смыкаясь, колосья.