От главной сцены взгляд зрителя скользит к пещере вдали, в разверстом зеве которой виднеется гроб, затем к Иерусалиму на крутой горе и останавливается при виде голубых вершин и черной тучи над ними, затянувшей небо во время Распятия. Но сияющие краски, которыми выписаны фигуры и окружающий их мир, а также светлый пейзаж справа с почти очистившимся горизонтом напоминают о грядущем Воскресении.
Трехчастный алтарь для церкви Святой Екатерины в родном городе Дюрера Нюрнберге художнику заказали члены аристократического семейства Паумгартнеров, братья Стефан и Лукас. Мастер к тому времени уже совершил первое путешествие в Италию, поэтому влияние итальянского искусства чувствуется в центральном алтарном образе.
Пространство в нем организовано при помощи зданий, напоминающих классические постройки, и возвышающейся вдали арки — символа границы между двумя мирами: человеческим и божественным. На неширокой «улице», у каменного дома с деревянным навесом, символизирующим хлев, поклоняются новорожденному Дева Мария и святой Иосиф. По сравнению с их величественными фигурами в ярких, ложащихся объемными складками одеяниях Младенец выглядит особенно маленьким и трогательным. Он тянется ручкой к смотрящей на Него с умилением Матери, а возле малыша радостно суетятся такие же крошечные ангелы. Иосиф, уронив свой посох, с удивлением и восхищением смотрит на Марию. По сторонам от них помещены небольшие фигурки донаторов, подчеркивающие масштабность главной сцены. Вдали видны поднимающиеся по ступеням пастухи, получившие благую весть о родившемся Спасителе, а над ними — указывающий им путь Ангел. Дюрер представил событие происходящим при дневном свете, а Вифлеемская звезда увеличилась у него до размеров солнца. На ее уровне находится арка, дряхлые камни которой поросли деревьями и травой, что означает пробивающую себе дорогу в ветхом языческом мире христианскую веру. На боковых створках художник изобразил святого Георгия, схватившего за шкирку побежденного дракона, и несущего стяг святого Евстафия. На полотнище виден встреченный им во время охоты олень, между рогами которого находилось распятие. Лицам святых мастер придал черты братьев Паумгартнеров.
Сияющие цвета алтаря образуют радостную красочную гамму, в которой выделяются синий плащ Богоматери, Ее сияющий белизной головной плат, красный плащ Иосифа. В нарядах донаторов вспыхивают, подобно драгоценным камням, сиреневый и медово-желтый, в одеждах пастухов — ярко-голубой. Пейзаж в проеме между строениями Дюрер выписал с любовной тщательностью, свойственной нидерландским мастерам, у которых он тоже учился.
Картина «Четыре апостола» — это своего рода духовное завещание Дюрера. Художник создал диптих вне всякого заказа, по собственному почину и преподнес его в дар родному городу Нюрнбергу.
Из тьмы выступают четыре фигуры выше человеческого роста и занимающие почти все пространство вытянутых по вертикали панелей. Облик каждого из представленных исполнен мощи и монументальности, ощущение чего усиливается благодаря ниспадающим крупными, лапидарными складками плащам находящихся ближе к зрителю Иоанна и Павла. Изображенные Дюрером апостолы прочно стоят на земле, но у каждого на лице видны отблески внутреннего огня, духовного горения, благодатного небесного света. Погруженный в чтение своего Евангелия молодой Иоанн, похожий внешне на немецкого богослова Филиппа Меланхтона, выглядит наиболее спокойным, но разметанные волосы, напряженный взгляд и будто шевелящиеся губы выдают то возвышенное и сосредоточенное состояние, в котором находится и внимательно читающий евангельские строки Петр. Его голова являет собой подобие земного шара, с грядами гор, реками и куполообразной возвышенностью, освещенной полдневным солнцем. Евангелист Марк что-то радостно говорит Павлу, и открыто выраженный душевный жар первого перекликается с тем внутренним пламенем второго, которое вспыхивает в его горящих мыслью и чувством глазах и заставляет пульсировать молниеобразную вену на виске. В произведении Дюрера выразилось мировоззрение северного европейца с его индивидуализмом, приверженностью к неповторимым особенностям каждого человека, являющегося неисчерпаемым кладезем знаний о мире и людях. Но одновременно в живописи мастера отразились идеи ренессансного гуманизма об идеальной личности, одухотворенной и прекрасной.