Оставить Мичмана? Отец удивлен. Как же можно его оставить, когда дом скоро снесут, они переедут наконец в квартиру микрорайона, в квартиру с удобствами.
«Ванна будет, горячая вода! Понимаешь?!» — и удивляется непониманию таких роскошных вещей, и даже сердится.
А Мичман лежит на крыльце, усталый, седой сфинкс преданности.
А пацан — руки — палочки, ноги — палочки, голова — одуванчик, глаза — весь мир — шепчет, кусая губу: «Предатели, предатели».
Мать, существо мягкое, но практичное, прижимает к теплой груди упрямую головенку сына.
«Сынок, мы же пристроим его, вон соседи возьмут, их еще не скоро переселят. Ты в гости приходить будешь. А мы попугайчика купим, ты же давно хотел…»
А при чем тут попугайчик? И разве Мичману будет плохо в большой квартире с ванной и горячей водой? И как они не понимают, что ни это главное?.. И он ворчит шепотом:
«Но, он же вернулся, как вы не понимаете — ВЕРНУЛСЯ».
А взрослые уходят на работу.
И в тишине двора, где не хлопочат проданные куры, свиньи, где солнце медленно воронит белесую пыль, появляется сосед, мужик в сапогах и кепке, крепкий мужик их сосед, а Мичман, вдруг, взлетает с крыльца и медленно, очень медленно наяривает человека, вминает его в пыль, терзает, и лишь потом, хриплый крив и хриплый рев человека и собаки смешиваются, рассевают воздух.
Маленькие, исцарапанные ручонки тянут шерсть загривка, лезут в свирепую пасть, и надо убирать зубы, чтобы не поранить их нежную, молочную плоть, надо отпускать жертву и плестись на крыльцо, не отомстив до конца.
А сосец еще ворочается в слюне и крови, и пыль, как мука — вязкая и белесая.
Странно, почему Ваську не жалко человека? Он за Мичмана боится; теперь его ни за что не оставят, а, может, убьют, так страшно! Но почему нет жалости к человеку?
И, пока двор снова пуст, Васек тащит, толкает Мичмана, гонит его: «Да иди же, иди. Вот глупый. Ну убегай же. Мичман…»
А Мичман думает — что игра, упирается, тихонько освобождается из слабых лапок мальчишки, возвращается на крыльцо. Он знает людские законы: люди за справедливость не наказывают. Откуда ему знать, что законы человека изменчивы, как и лица их.
И машина, подъехавшая к дому, крытый грузовик, грузовик–фургон, не настораживает старого пса. Но почему так пронзительно кричит мальчик, почему ложится на него, обхватывает руками?
Может он испугался чужих людей из фургона, может рыкнуть, отогнать их? Но нет, они остались за воротами, а сюда идет только хозяин, привычный, свой хозяин, отец этого смешного мальчишки. Надо лизнуть ему руку, он, похоже, чем–то встревожен. Но почему так кричит мальчишка…
Бродяга
Антей, тот самый, которого в свое время выгнал из дома Дик подрос и стал красавцем. Очень крупный даже для восточно–европейской овчарки, необычайно смышленный и какой–то заведомо доброжелательный к окружающим: будь то люди, собаки, даже кошки.
Игрун он был неутомимый. Так, в игре, освоил к году полный курс обучения, только на задержание ходить отказался. И охранял тоже понарошке: рычал грозно, но глаза смеялись. И, если охраняемую вещь у него пытались отобрать настойчиво, хватал ее сам и отбегал: попробуй мол отбери.
И как–то раз, перед Новым Годом, Антей, вдруг не послушал подзыва и ушел в ночь. Ушел деловой походкой, не оглядываясь.
Вернулся через неделю. Отощавший, грязный. Поскреб лапой дверь, прошел в ванную, где ему вытерли лапы, потом на кухню — стал над миской. Слопал двойную порцию и завалился спать почти на сутки. Причем вел себя так, будто отлучился на минутку.
После этого он начал исчезать ежемесячно. Всегда отсутствовал не более недели–полутора. И всегда приходил независимо, без малейшего угрызения совести.
К. Лоренц пишет о таких «волчьих» собаках, что они «…интересны своей независимостью, но хозяину особой радости не доставят, так как они — неисправимые бродяги и лишь время от времени снисходят до посещения дома своего владельца (слово «хозяин» тут явно не подходит). С возрастом такие собаки часто становятся опасными, так как, лишенные типичной собачьей покорности, они могут искусать или сбить с ног человека, словно другую собаку».
Забегая вперед, скажу, что Антей с возрастом остался неизменно добродушным, его доброжелательность ко всем живым существам не подверглась ни малейшим изменениям.
В городе бродячей собаке небезопасно, и я до сих пор удивляюсь, как Антей адаптировался в сложном окружении транспорта, собаколовов и просто собаконенавистников. Впрочем, мне довелось наблюдать за ним, когда он переходил проспект. Просто наглядное пособие для ГАИ по поведению пешеходов. Именно на переходе у пешеходной дорожке, внимательно сверяя свои действия со светофором. И никогда я его этому не учил!