Смерть Вэнса, нанесенная моей собственной рукой, стала последним, сокрушительным ударом по моей воле. Оглушительная волна ужаса и вины пронзила меня, очистив разум от псионического шума. Голоса… они стихли. Словно наблюдатели, добившись своей цели, отошли в тень. Их смех эхом отдавался в моей голове.
Я увидел «Грома» Вэнса. Лежащего на земле. Моего заместителя. Моего друга. Того, кто верил в меня. Которого я только что убил. Реальность вернулась, обрушившись на меня всей своей тяжестью. Я отшатнулся. Я, Джакс Торн, убийца своих. Мое оружие, мой «Потрошитель Призраков», словно дымилось в моих руках, источая флюиды вины. Я бросил его. Он упал на землю с грохотом.
«Сержант! Сержант Торн!» — кричал мне какой-то боец, его голос был полон паники. — «Что вы… что с вами⁈ Он… он сошел с ума! Прикрыть командира! Убить его!»
Я видел его ужас. Его непонимание. Как он мог понять? Я сам не понимал. Я сам был тем монстром, что только что разрывал их ряды. Мой дар обернулся проклятьем. Моя сила… она превратила меня в убийцу своих.
Пока я стоял, словно парализованный ужасом содеянного, Тал’даримы и гибриды, воспользовавшись моим замешательством и неразберихой в наших рядах, обрушились на нас с новой, утроенной яростью. Они увидели нашу слабость. Мою слабость.
«Всем отступать к точке эвакуации! Немедленно!» — Голос Рейнора, полный ярости и боли, донесся по комм-каналу. Он, должно быть, видел произошедшее. Видел, как я убил Вэнса. — «КСМ, разворачивайте силовые щиты! Турели, огонь на подавление! Забирайте раненых! Торн… Торн, держись!»
Но я уже не мог двигаться. Мое тело словно приросло к земле, раздавленное тяжестью вины. Мне было невыносимо смотреть на лица моих выживших бойцов — Рида, Эмили, Дока. Они пытались сражаться, прикрывать отход, но их было слишком мало. Я стал для них обузой. Угрозой.
И я знал, что нужно сделать. Это был последний, единственный выход. Единственный способ хоть как-то искупить свою вину. Дать им шанс. Дать им возможность жить.
Я активировал свой личный передатчик, настраивая его на аварийный протокол. «Командир! Это сержант Торн! — Голос мой дрожал, но я заставил себя говорить четко. — Запрос на орбитальную бомбардировку! По моим координатам! Срочно! Повторяю — по моим координатам! Прямо сейчас!»
На несколько мгновений в эфире повисло молчание. А затем раздался голос Рейнора. Полный горечи. И понимания. «Нет, сержант… Нет! Я не могу этого сделать! Торн, что ты…»
«Вы можете, командир! — ярость, чистая, холодная ярость, вернулась ко мне. Но она была направлена не на Тал’даримов. А на себя. И на эту проклятую планету. — Это приказ, Рейнор! Спасите остальных! Я… я их задержу! Я искуплю свою ошибку! Поняли⁈»
Тал’даримы были уже рядом. Несколько зилотов, охваченных безумной яростью, бросились на меня, их пси-клинки зловеще сверкали в тусклом свете Ксила. Они неслись ко мне. К убийце.
«Я понял, сержант…» — Голос Рейнора был полон скорби. — «Прощай, Торн. И… прости».
Последнее, что я услышал, был яростный рев приближающихся врагов, крики моих бойцов, которые, с боем отступали к своим челнокам, и… удаляющийся звук этих челноков. Я видел их. Маленькие, уходящие в небо, несущие на себе тех, кто выжил. И это дало мне какую-то странную, горькую радость. Они спаслись. Хотя бы они.
Я вскинул свой пси-клинок. И ярость вернулась. Неконтролируемая. Первобытная. Синеватое свечение вокруг меня усилилось, разрывая остатки моей поврежденной брони. Я почувствовал, как голоса снова ревут в моей голове, но на этот раз они не управляли мной. Они просто… сливались со мной. С моей яростью. С моей последней волей. Мое сознание, с одной стороны, было ясно, как никогда. С другой — оно тонуло в этом бушующем, разрушительном водовороте силы.
«Получите, ублюдки…» — прошипел я, и бросился навстречу смерти. Не к искуплению. А к забвению.
Из небес Ксила, раскалывая пепельные облака, на мою позицию обрушились плазменные лучи. Оглушительный грохот взрыва… А затем — яркая, ослепительная вспышка, которая на мгновение затмила даже адский пейзаж планеты. Она была столь мощной, что сотрясла всю гору, погребая под собой Тал’даримов и мутантов. И меня.
На месте, где несколько секунд назад стоял сержант Джакс Торн, где он принял свой последний бой, осталась лишь дымящаяся воронка. Больше ничего. Никаких следов брони. Никаких следов плоти. Только оплавленная земля.