В кают-компании я часто пересекался с другими членами экипажа. С тем же Свонном, который, несмотря на свою ворчливость, оказался неплохим собеседником и мог часами рассказывать о технических новинках или травить байки о своих былых приключениях. С пилотами и техниками. Даже с Тайкусом Финдли, который, когда не был пьян или не задирал кого-нибудь, мог выдать пару дельных советов по выживанию в бою.
Постепенно лед недоверия начал таять. Мы все еще были «бывшими доминионцами», но нас уже не воспринимали как врагов. Скорее, как потенциальных союзников. Людей, оказавшихся на распутье.
В один из дней Килгор собрал нас троих — меня, Лену и Джонсона — в нашем кубрике.
— Ну что, орлы, — сказал он, оглядев нас. — Пора определяться. Хорнер дал понять, что «Гиперион» скоро прибудет в точку назначения, где их ждет следующая операция. И им нужно знать, на кого они могут рассчитывать. Тех, кто не готов остаться, высадят в ближайшем нейтральном порту. Без оружия Доминиона, конечно, но с кое-какими припасами. Дальше — сами.
Он сделал паузу.
— Я свое решение принял. Я остаюсь. Не потому, что верю в Рейнора как в мессию. А потому, что здесь… здесь есть шанс бороться за что-то настоящее. Не за лозунги и портреты императора, а за людей. За тех, кого Доминион бросил и предал. И потому что я не хочу, чтобы мои парни, такие как Райли, гибли зря из-за тупых приказов самодуров-полковников.
Он посмотрел на нас.
— А вы?
Лена первой нарушила молчание.
— Я остаюсь, сержант. Здесь я могу принести больше пользы, чем где-либо еще. Мои навыки… они нужны здесь. И я хочу знать правду. Всю правду.
Джонсон коротко кивнул.
— Я с вами, сержант. Где вы, там и я. К тому же… — он усмехнулся одними глазами, — здесь цели интереснее.
Все посмотрели на меня. Я чувствовал на себе их взгляды. Я вспоминал Веридию, Мар-Сару, глаза Рейнора, слова Лены о правде, решимость Килгора. Я больше не был тем наивным новобранцем, который верил в непогрешимость Доминиона. Война сорвала с меня эту шелуху.
— Я остаюсь, — сказал я твердо. — Я не знаю, что ждет нас впереди. Но бежать больше некуда. И я устал выполнять приказы, в которые не верю.
Килгор кивнул, и на его лице впервые за долгое время я увидел что-то похожее на улыбку. Слабую, усталую, но искреннюю.
— Что ж, команда… похоже, у нас начинается новая глава. И, сдается мне, она будет еще похлеще предыдущих.
Так мы, четверо бывших солдат Доминиона, стали частью команды «Гипериона». Не по принуждению, а по собственному выбору. Выбору, который был сделан в огне, пыли и под рев зергов. Выбору, последствия которого нам еще предстояло узнать.
Прошло несколько стандартных суток с тех пор, как мы, бывшие солдаты Доминиона, сделали свой выбор и остались на «Гиперионе». Крейсер мчался сквозь безмолвную черноту космоса, неся нас к новой, неизвестной точке на звездной карте. Рана на моем плече затягивалась благодаря умелым рукам корабельных медиков, но фантомная боль все еще напоминала о себе, как и горький привкус пыли, казалось, навсегда въевшийся в легкие. Напряжение первых дней немного спало, сменившись рутиной корабельной жизни. Нас еще не привлекали к полноценным боевым операциям, давая время освоиться, прийти в себя и, что самое главное, определиться — кто мы теперь и каково наше место в этом пестром, разношерстном коллективе, объединенном под флагом Джима Рейнора.
Килгор, Лена, Джонсон и я держались вместе. Мы были чужаками в этом мире, осколками разбитой системы, и только взаимная поддержка помогала не потеряться окончательно. Сержант много времени проводил с Мэттом Хорнером и другими офицерами «Гипериона», вникая в тактику Рейдеров, изучая их методы ведения войны, которые разительно отличались от строгих, часто бездушных уставов Доминиона. Лена, получив доступ к нефильтрованной информации, буквально жила в библиотеке данных, по крупицам восстанавливая истинную картину событий, которые привели сектор Копрулу к его нынешнему состоянию. Ее лицо с каждым днем становилось все серьезнее, но в глазах появился новый огонек — огонек понимания и, кажется, какой-то новой цели. Джонсон, наш молчаливый снайпер, нашел себя на стрельбище и в оружейной мастерской Свонна. Старый инженер, хоть и ворчал на «доминионских щенков», но уважал профессионализм и быстро нашел общий язык с Джонсоном, позволяя ему модифицировать свою винтовку и даже давая советы.
Я же… я много думал. Разговоры с Рейнором, наблюдения за жизнью на «Гиперионе», рассказы колонистов, которых мы спасли с Мар-Сары, — все это складывалось в мозаику, сильно отличающуюся от той картины мира, которую мне рисовали всю мою сознательную жизнь. Пропаганда Доминиона представляла Рейдеров как безжалостных террористов, разрушителей и убийц. Но здесь, на борту этого крейсера, я видел других людей. Людей, которые потеряли все из-за войн и тирании. Людей, которые сражались не за абстрактные идеалы «великого Доминиона», а за свои дома, за своих близких, за право просто жить. Да, среди них были и жесткие наемники, и отчаявшиеся головорезы, но стержнем команды Рейнора были те, кто верил в него и в то, что он делает.