Но когда глаза начали слипаться сами собой, а узенькая полоска небосвода на востоке приобрела цвет незрелой антоновки, старик решительно запротестовал:
- Ну все, не можна менi бiльше задержуватись. Пора у землю повертатися, доки пiвнi не заспiвали. Начинай iз Богом.
И пока Сергей неохотно расставался с нагревшимся от его тела шерстяным одеялом да разминал затекшие мышцы, старик решительно направился к яме и опустился на хвойную подстилку.
- Ну шо, давай той... закопуй.
- Что, прямо вот так? - опешил Сергей. За время их знакомства он постепенно начал воспринимать старика как живого человека. А хоронить живьём - дикость, зверство.
- Ну, якшо не хочеш так закопувать, до прочитай молитву, - решил старик после недолгого раздумья. - "Отче наш" чи там "Богородицю", чи шо iще.
- Не знаю я молитв, - смутился Сергей. - Да и на кой чёрт... Ладно, дедуля... - он наморщил лоб, припоминая, что говорят в таких случаях. Пусть земля тебе будет пухом.
- Шоб тебе Бог благословив, - донеслось из ямы. - Спасибi тобi, дорогий, спасибi за усе, шо ти для мене зробив. Завше буду молити Господа за... - старик едва не сказал "за раба Божого Сергiя", но вовремя спохватился и докончил: - ...за тебе. Шоб тобi теж той... Царствiє Божеє було.
Сергей вдруг хлопнул себя грязной рукой по лбу, полез в карман, выгреб горсточку мелочи, швырнул в яму.
- Так, что ли, делают? - спросил и немного подумав, отправил вслед за деньгами мятую пачку "Беломора" с двумя последними папиросами.
- Так, дорогий, так. Спасибi. Давай сип землю скорiш. Тiкi першу жменьку - обов'язково шоб рукой...
Мерцающие лиловые контуры окончательно исчезли, зато чётко проступила берцовая кость, обломок тазобедренной, несколько позвонков и теменная кость с половинкой челюсти. Сергей нагнулся, взял горсть земли, бросил, потом принялся работать туристской лопаткой - и крупные грудки полетели в яму. Окончив, юноша аккуратно прихлопал лопаткой бугорок и обложил его оставшимися ветвями.
У него едва хватило сил доплестись до костра. Огня не было, только в самом центре тлели подёрнувшиеся седым пеплом угли. На фоне сероватого неба отчётливо выделялась чёрная стена леса. Светало.
Сергей повалился на одеяло, и его затрясло как в лихорадке. Ведь впервые в жизни он сам, своими руками похоронил... что? кого? Тот ещё вопрос! Но - закопал в землю! Своими собственными руками...
Если бы не остатки водки, было бы совсем плохо. А так Сергей смог на некоторое время забыться тревожным сном.
Пробудился он от громких петушиных криков, доносившихся из деревеньки. Этот незамысловатый звук почему-то взбодрил его и заставил посмотреть на рукотворный холмик с изъеденным жучками крестом в головах с нескрываемой гордостью. Да, если хорошенечко подумать, он тут натворил чёрт-те что, комедию какую-то с пародией на филиал психбольницы. Нет, это же в самом деле надо уметь: улепетнуть на загородную прогулку за два дня до первого экзамена! Хотя с другой стороны, он единственный помог старику. Сделал то, чего не смог... не пожелал сделать никто из людей: упокоил душу раба Божьего Решетняка Николай Ваныча, мир праху его не в гробу, а на еловой подстилке! Да уж, никто этого не сделал, даже молодой попик из церкви Николы Притиска!
Молодец он всё же, вот что!
Сергей неторопливо сложил и спрятал в рюкзак одеяло, вытащил из его бокового кармашка тощий бутерброд, не спеша съел. Вложил в пристёгнутый к поясу чехол лопатку, подошёл к могиле, перевернул опустевшую бутылку, подождал, пока хотя бы несколько капель упадут с края горлышка на землю, подумал немного и спрятал бутылку в рюкзак, чтоб не мусорить в ограде церкви, пусть и полуразвалившейся.
- Что ж, спи спокойно, дедуля, - почти ласково обратился Сергей к могиле. И тут же вспомнил слова смертельно испуганной дамочки: "Никому, никогда..." Митинги или заупокойные богослужения, статья в газете, мемориальная доска или помпезный памятник жертвам фашизма... Какие глупости!
- Эй, дед, ты там слышишь меня? - спросил громко. Из-под земли не доносилось не звука.
- Ладно, знаю, что слышишь, - миролюбиво сказал Сергей. - Так знай же, трепачи они все. Все до единого. И я был треплом. Раньше. А теперь нет, добавил он с затаённой гордостью и ухмыльнулся каким-то неясным мыслям, витавшим в подсознании. Затем водрузил рюкзак на плечи и вышел на дорогу, ведущую через лес к электричке. Пора было возвращаться к нормальной полнокровной жизни.
На опушке Сергей в последний раз оглянулся на лежащие в отдалении развалины деревянной церквушки и небольшой холмик с косо вкопанным в землю крестом. Всё будет так, как он рассчитал.
- Спи спокойно, - сами собой шепнули губы.
***
Лежащий на краю разрытой могилы череп начинает шевелиться, поворачиваться из стороны в сторону, земля перед ним осыпается, обнажая скрытую до сих пор нижнюю челюсть.
"Дорогий, поможи менi..."
Сергей Александрович проснулся от истерического женского визга и вскочил как ошпаренный. Разумеется, кричала жена. Грозы испугалась, что ли?
Если бы! Оксана Михайловна указывала на мерцающую фиолетовыми огоньками фигуру старика с всклокоченной бородой, в ватнике, ватных штанах и кирзовых сапогах. Рваную ушанку он усиленно мял в руках, прижимая к груди. Берцовая и теменная кости, обломок тазобедренной и несколько позвонков, а также половинка челюсти были заботливо сложены в углу супружеской спальни.
- Помогай тобi Боже, дорогий. I тебе про помоч Христом Богом прошу, заискивающе проговорил призрак и перестав на мгновение мять в руках шапку, истово перекрестился. - Нема менi спасiння од тих дурних людей, i моїм косточкам теж той... нема спокою. Зовсiм вони iз ума посходили. Церкву у Безрадiчах рiшили восстановить, так тепер усю церковную ограду перекопали i усе, шо було у землi, гети повикидували. I косточки мої теж той... викинули. А хреста, шо ти тамтечки поставив, на дрова спалили. Отакої.
Сергей Александрович схватился за голову...