- Кажется, найду.-Я видел мешки с такой надписью на одном из складовсахзавода, где мы рылись в поисках пищи или хотя бымелясы(нечто съедобное из отходов сахарной промышленности).–И я сегодня это проверю, Альберт.
Вечером я заслужил улыбку во всю бороду Альберта, ибо действительно принес ему мешочек с каустиком.
- Я сегодня не приду ночевать, останусь в лазарете и что-то попробую сделать, - сказал он.
А на второй вечер я увидел такого счастливого старика, которого не знал до того,и после–тоже.
- У меня все получится, - сказал старик. - Если не заболею,то через несколько дней.
Зачем старик так не вовремя произнес эти слова?
Он действительно заболел, пришел домой с высокой температурой и всеми признаками тифа, который я уже пережил,и потому ухаживать за ним сам бог велел только мне. Холодные компрессы оказались бессильны перед температурой в сорок два градуса, старик улыбнулся только один раз, когда я соврал, сказав ему, что мыло уже получилось и его везут к нам. И вослед за этим впал в беспамятство с блаженной улыбкой на устах. Я позвал маму.
- Глупый старик, - сказала мама. - Мог бы еще жить и жить. Мне кажется, он искал своей смерти. А смерть, наверное, тоже любит красивых и добрых.
ЭПИЛОГ
Я много лет сплю только на левом боку, и даже после того, как наступили сердечные проблемы. На правом я засыпал последний раз в день смерти старика. Конечно же, я от волнения не мог сомкнуть глаз и по-детски ждал, что шелохнется его борода, откроются глаза,и он скажет свое обычное: "На чем мы остановились?".
Во второй половине ночи, когда сон уже смыкал веки, я бросил прощальный взгляд на лицо Альберта и увидел то, что являлось ко мне потом сотни раз и уже,наверное,умрет со мной. По савану, укрывающему тело старика, из головы, бороды, ушей–отовсюду, - двигались четыре колонны разноцветных,разноразмерныхиразноскоростных... вшей. Это потом я узнал, что в волосах головы, подмышек,и так далее живут кровососы разных видов. А тогда, в ту страшную ночь, маленькие вампиры казались мне вооруженными до зубов тевтонскими рыцарями, ищущими свежей крови.
Потом были вторая, третья и еще много ночей, когда заснуть на правом боку я не мог. И только когда я поворачивался лицом к стене, на левый бок, я мог прогнать эту картину.
Прошло много лет, я часто и много думал о старике, почему такой человек должен был умереть? Кто приговорил чистоплотного, светлого, еще молодого Альберта к такой грязной, страшной смерти? К смерти, которая вызывает у меня ужас не только в ночных видениях...
…А может, старик и не умер. Я так часто о нем вспоминал и так много знают о нем мои дети и внуки, столь многое стало в моей жизни яснее и лучше, благодаря ему, что вторю случайно вырвавшемуся–вере вопреки–маминому:
- Что творишьТы,Всевышний, с избранным своим народом? Вразуми же!