Глава 1
Петербург, 1857 год.
Напольные английские часы пробили три часа пополудни. Оля сидела за роялем и разучивала мелодию романса Глинки «Жаворонок» на слова Кукольника. Не сказать, чтобы мелодия была сложной, но когда перед глазами не было нот, девушка иногда ошибалась, на что ей незамедлительно указывала строгая гувернантка. Оля злилась на себя, она любила всё делать идеально.
Массивная дверь бесшумно отворилась, и в просторный музыкальный салон вошла Вера Николаевна. Оля была удивлена появлением маменьки, ведь обычно графиня Левашова не посещала уроки дочери.
- Анастасия Владимировна, я вынуждена прервать ваше занятие. До завтра Вы можете быть свободны, - обратилась Вера Николаевна к гувернантке.
Оля вопросительно смотрела на мать, теряясь в догадках, что же такое могло произойти, ради чего нужно было отменять урок музыки.
- Оленька, пойдём, в кабинете тебя ждёт отец. У него есть важная новость.
- Какая, маменька? – нетерпеливо спросила девушка, сгорая от любопытства.
- Скоро узнаешь, - загадочно улыбнувшись, сказала Вера Николаевна.
Отворив дверь отцовского кабинета, Оля увидела, что граф Левашов там не один. В кресле напротив него сидел давний друг их семьи, полковник Аносов, который тут же встал при появлении дам.
- Добрый день, Ольга Ильинична! – улыбнувшись, приветствовал её полковник.
- Здравствуйте, Пётр Васильевич! Как я рада, что Вы приехали! – радостно улыбнулась доброму знакомому девушка, присев в реверансе.
Мать и дочь опустились на диван, расправляя пышные юбки.
- Оля, Пётр Васильевич попросил у меня твоей руки. Согласна ли ты стать его женой? – спросил у дочери граф Левашов.
Оля лишилась дара речи. Она во все глаза смотрела то на отца, то на Аносова, не в силах произнести ни слова. Девушка знала Петра Васильевича много лет и очень любила его, считая почти родственником. Она никак не могла предположить, что мужчина, который старше её на девятнадцать лет, может сделать ей предложение. Тем более, что ни одного намека на сердечную привязанность он никогда не делал.
- Папенька, я, право, не знаю, что ответить, - честно призналась девушка. – Я никогда не думала о Петре Васильевиче, как о женихе. Он ведь мне в отцы годится!
Оля смущенно опустила глаза, осознав, что последнюю фразу говорить не стоило. Повисла пауза. Затянувшееся молчание прервал Аносов.
- Оленька, не пугайтесь так. Пока речь идёт только о помолвке, чтобы Вы знали о серьёзности моих намерений. Я не собираюсь завтра вести Вас под венец. Вы ещё слишком молоды. Мы обвенчаемся через полтора года, когда Вам исполнится восемнадцать, ежели Вы того пожелаете. А пока у Вас будет достаточно времени всё как следует обдумать и узнать меня ещё лучше.
Оля подняла глаза на полковника. Его добрые серые глаза смотрели на неё с участием и нежностью, как обычно. От звука его низкого, чуть хрипловатого, спокойного голоса и мягкого взгляда девушка немного успокоилась.
- Пётр Васильевич, можно я не стану отвечать прямо сейчас?
- Разумеется, можно, - улыбнулся полковник, - я приеду за ответом завтра.
Вера Николаевна предложила Аносову чаю, но он отказался, сославшись на неотложные служебные дела. Полковник тепло попрощался с Левашовыми и откланялся.
***
Оле полгода назад исполнилось шестнадцать лет. Многие девушки в её возрасте были уже помолвлены или имели поклонников. Но не Оля. У дочери графа Левашова были правильные черты лица, девушка была хорошо сложена. Но, при этом, она была излишне застенчива и боязлива, сильно смущалась, не умела поддержать разговор, хотя и была начитанной и хорошо образованной барышней. Её стремление спрятаться в тень, стать незаметной, отразились и на её внешности. Когда с ней заговаривали, она опускала глаза, боясь взглянуть на собеседника, лицо её становилось напряженным, покрывалось нездоровым румянцем. В такие моменты её никак нельзя было назвать красивой. Чертами лица она была похожа на мать, которая в молодые годы считалась одной из первых столичных красавиц. Но то яркое и ослепительное, что привлекало в Вере Николаевне, в её дочери было потухшим, размытым, стёртым. В Ольге не было того обаяния и притягательности, которыми с избытком была наделена её мать. Надо было постараться, приложить усилие, чтобы разглядеть её глубоко спрятанную красоту.