Вместо этого он обращается к ее фантому.
— Ты не реальна. Ты — сон.
— Нет. — По ее лицу пробегает слабая неуверенность. — А может, мы оба. Не знаю, здесь все странно. — Опал делает шаг вперед и берет его руку в свою. Ее кожа теплее, чем его, чего никогда не бывает, но она настоящая, твердая. Живая. — Помнишь, Артур? Ты спустился сюда, чтобы спасти меня, как проклятый придурок, а я пошла за тобой, еще более большая дура. И со мной все хорошо, мы оба здесь, с нами все хорошо.
Артур действительно вспоминает, резко и отчетливо: Зверь, склонив голову, вкладывает в его ладонь тяжелый ключ. Дверь в Подземелье со скрипом открывается, вливая в подвал туман. Чиркнул спичкой и бросил ее, захлопнув за собой дверь. Потом лестница, потом река, потом вода, обжигающая кожу. Опал, бегущая к нему в объятия, Опал, бьющая его, Опал, заставляющая его пообещать остаться в живых. Он помнит, как кивнул, потому что боялся, что если он заговорит, она услышит ложь.
Но она вернулась, и он все еще жив. Но он уверен, что долго не проживет.
— Ты должна уйти, — срочно говорит он. — Это место опасное, злое…
— Это не так. — Должно быть, это ложь, но по мере того, как она произносит эти слова, Артур чувствует, что они становятся все более правдивыми. Воздух теплее, чем раньше, а Звери стали чуть меньше, чуть менее ужасными. С деревьев доносится пение птиц, как будто наступает рассвет.
Опал проводит большим пальцем по костяшкам его пальцев, согревая их.
— Мы делаем это место таким, какое оно есть. Это всего лишь наши мечты, отраженные от нас.
Артур молча стоит мгновение, раздумывая. Затем он смеется, жестко и не совсем здраво.
— Тогда тебе стоит бежать, пока есть возможность. — Он убирает руку, и она отпускает его. — Все мои сны — это кошмары.
Улыбка Опал становится язвительной и ласковой.
— Нет, это не так. — Она необъяснимым образом указывает на его ноги.
Артур не хочет смотреть вниз. Но Опал наблюдает за ним с тем же теплым выражением на лице, и он понимает, что пойдет на все, чтобы сохранить его. Он смотрит вниз.
Там нет ни тел, ни надгробий. Там, где раньше была только замерзшая трава, мертвая и спутанная, теперь маленький, тревожный клочок зелени. Зазубренный лист одуванчика попадает под его ботинок, и, пока он смотрит, фиалка поднимает над лужайкой свою изогнутую шею. В Подземелье распускаются цветы.
— Я не… Этого не… — Артур не уверен, чего он не понимает, а чего нет, но Опал подходит ближе, прежде чем он успевает сообразить.
На этот раз она дотягивается до рукояти его меча и убирает его пальцы от эфеса. Ее прикосновение нежно и терпеливо.
— Ты долгое время провел в одиночестве, сражаясь в войне, которая даже не была твоей. Она досталась тебе, и ты сделал все возможное, чтобы она не досталась никому другому. Ты так хорошо справился, правда. — Очередная ложь, конечно, но Артур позволяет себе представить, как приятно было бы в это поверить. — Но теперь все кончено. Элеоноры больше нет. Война окончена. Пришло время посвятить себя своим собственным мечтам.
Руки Артура чувствуют себя невесомыми и пустыми без меча. Он не знает, как обычно стоит человек, что он делает со своими руками.
— Я не знаю, как, — честно отвечает он.
Опал подходит еще ближе, так что их груди почти соприкасаются. Приподнявшись на цыпочки, она кладет свою челюсть на его и говорит:
— Все в порядке. У меня есть ты, Артур.
Она опускается на колени на траву — теперь ее стало больше, зеленая волна, как весна, стелется по земле — и притягивает его к себе. Она кладет между ними меч, весь в шрамах и уродливый, и ложится рядом, свернувшись калачиком. Артур ложится рядом с ней. Их тела — пара круглых скобок вокруг серебряного восклицательного знака меча, их лица достаточно близки, чтобы поцеловаться.
Артур смотрит в ее глаза — опасные серые, острые и яркие, как серп луны, а она смотрит в его, и их дыхание сбивается в легкий ритм. Она ничего не говорит, но Артуру кажется, что это и не нужно. Он уже прокручивает в голове дикие истории, экстравагантные сны: Старлинг Хаус в цветах, ворота распахнуты настежь; меч забыт на чердаке, лезвие заржавело и лежит без дела; они вдвоем, свернувшиеся калачиком в бесконечном сумраке, которым не за что умирать и не для чего продолжать жить.
Вокруг них растет высокая трава. Цветы распускаются не по сезону: тигровые лилии нежно стучат о васильки, алые узлы клевера обвивают ростки клещевины. Они изящно изгибаются под дуновением ветерка, перебирая плечи Опал, ее волосы, жесткую линию челюсти. Артуру кажется, что вокруг них движутся какие-то существа — возможно, Звери, только их тела приятные и прекрасные, а вместо гнили они оставляют цветы, но, похоже, его это не волнует.