– Он сам не выберется, и как только мы порежем конфеты, отопрем дверь и убежим. Принеси красивую тарелку, – сказала Фан, когда Полли предложила поделиться с Томом, чтобы он не ворвался в кухню и не утащил все конфеты.
Когда они вернулись с блюдом, на котором хотели разложить угощение, и открыли заднюю дверь, то обнаружили, что форма и конфеты таинственным образом исчезли! Только представьте себе их смятение!
Тщательные поиски разрушили все их надежды. Вероятно, в этот вечер сама судьба решила, оставить их без конфет.
– Может, горячая форма растопила снег и утонула? – предположила Фанни, зарываясь в сугроб.
– Думаю, конфеты уклали сталые кошки, – сказала Мод, которая даже не заревела, вопреки обыкновению.
– Ворота не заперты. Наверное, их взял какой-нибудь нищий. Надеюсь, это пойдет ему на пользу, – добавила Полли.
– Если бы Том мог выбраться, я бы подумала, что это он стащил. Но он же не крыса, чтобы выбраться через окошко погреба, – безутешно вздыхая, сказала Фанни, начиная думать, что эта двойная потеря – наказание за ее обман.
– Давайте выпустим Тома и все ему расскажем, – предложила Полли.
– Он начнет орать. Лучше откроем дверь и ляжем спать, пусть вылезает, когда ему заблагорассудится. Гадкий мальчишка! Если бы он не донимал нас, мы бы отлично провели время.
Отперев погреб, девушки объявили невидимому пленнику, что он свободен, и ушли очень расстроенные. На лестнице они вдруг остановились, как будто увидели привидение. Через перила перевесился Том, хмурый, но торжествующий, с конфетой в каждой руке.
– Хотите попробовать? – спросил он.
– Как же он выбрался?! – воскликнула Фанни, которая от удивления чуть с лестницы не свалилась.
– Люк для угля! – ответил призрачный голос из мрака наверху.
– Господи. Он открыл крышку, вылез на улицу, украл конфеты и через окно в сарае забрался в дом, пока мы его искали.
– Наши конфеты украли кошки! – передразнил их Том.
И тут Полли села на ступеньку и принялась хохотать.
– Оставь Мод кусочек, пожалуйста. Мы с Фан даже думать о них не можем. А тебя затошнит, если ты все съешь, – крикнула Полли, немного придя в себя.
– Моди, иди в постель и не забудь заглянуть под подушку перед сном, – ответствовал им оракул. Исполнив ликующее соло на кастрюле, Том захлопнул дверь своей комнаты.
Девочки легли в постель. Мод спокойно дремала, обнимая липкий сверток, найденный там, где нечасто найдешь конфеты из патоки. Полли очень устала и вскоре заснула, а Фанни лежала без сна дольше обычного, думая о своих бедах. У нее болела голова, а досада, которая всегда следует за приступом гнева, не давала ей спокойно уснуть. А розовое личико на соседней подушке под маленьким ночным чепцом было таким умиротворенным…
Свет был выключен, но Фанни увидела, как фигура в сером халате прокралась мимо двери и вскоре вернулась.
– Кто там? – воскликнула она так громко, что Полли проснулась.
– Это я, дорогая, – мягко ответила бабушка, – у бедняги Тома ужасно разболелись зубы, и я спустилась поискать для него лекарство. Он просил меня не говорить тебе, но я не могу найти бутылку и не хочу беспокоить маму.
– Она у меня в шкафу. Поделом старине Тому за все его проделки, – довольно сказала Фанни.
– Думаю, он надолго запомнит наши конфеты, – рассмеялась Полли, и обе уснули, оставив Тома наедине с зубной болью и нежными заботами бабушки.
Глава 3
Беды Полли
Полли вскоре поняла, что оказалась в новом мире, мире, где манеры и традиции настолько отличались от простых обычаев родного дома, что она чувствовала себя пришельцем в чужой земле и часто жалела, что вообще приехала. Во-первых, ей нечем было заняться, кроме безделья, сплетен, чтения романов, прогулок по улицам и примерки нарядов. Через неделю она чувствовала себя так, как чувствовал бы себя здоровый человек, который попытался бы жить на одних сладостях. Фанни такая жизнь нравилась, потому что она привыкла к ней и не знала ничего лучшего, но Полли постоянно ощущала себя лесной птичкой, запертой в позолоченной клетке. При этом ее очень впечатляла окружающая роскошь, ей нравились чудесные вещицы, она хотела бы иметь такие же и не понимала, почему Шоу не счастливы. Ей не хватало мудрости понять, в чем проблема, она не пыталась решить, какой уклад жизни правильнее, просто чувствовала, какой ей нравится больше. Но это казалось ей еще одним проявлением ее «старомодности».