– Нет. Я не могу завтра.
– Почему? Ты сердишься на меня? Я же не проговорился. – Тома поразила произошедшая с ней перемена.
– Нет, ты сдержал слово и выручил меня. И я не сержусь, но и кататься на санках мне больше нельзя. Твоей матери это не нравится.
– Я же знаю, что дело не в этом. Ты кивнула мне, когда она успокоилась, и собиралась кататься дальше. Так в чем дело?
– Не могу сказать, но и кататься больше не могу.
– А я-то думал, что у тебя побольше здравого смысла, чем у других девчонок. В таком случае, я бы и шести пенсов за тебя не дал.
– Очень вежливо с твоей стороны.
– Ненавижу трусов.
– Я не трусиха.
– Нет, трусиха. Ты боишься, что люди скажут.
Полли и сама знала, что боится. Она молчала, хотя ей хотелось все объяснить, но разве она могла?
– Так я и знал, что ты испугаешься. – И Том презрительно удалился.
«Ну почему так. Только мы подружились и я собиралась повеселиться, как Фан своими глупостями все испортила. Миссис Шоу это не нравится, и бабушке тоже. Если я все-таки пойду, поднимется шум, и Фан будет меня дразнить. А если сдамся, то Том решит, что я трусиха. Почему люди такие странные!»
Полли захлопнула дверь, чувствуя, что готова расплакаться от досады. Все удовольствие было испорчено одной глупой идеей, ибо из всех глупых причуд этого стремительного века игра маленьких детей в любовь глупее всех. Полли учили, что любовь – дело очень серьезное и даже священное, и по ее понятиям, было куда неприличнее флиртовать с одним мальчиком, чем кататься на санках с целой дюжиной. Всего днем ранее она с удивлением слышала, как Мод говорит матери:
– Мама, у меня же должен быть кавалел? У всех девочек есть! Мне пледлагают Фледди Лоуэлла, но Галли Фиск мне больше нлавится.
– Конечно, заведи себе дружка, дорогая, это так мило! – ответила миссис Шоу.
И Мод вскоре объявила, что она помолвлена с «Фледди, потому что Галли – дулак и стукнул ее», когда она предложила стать ее кавалером.
Тогда Полли посмеялась вместе со всеми, но, позже задумалась, что бы ответила ее собственная мать на подобный вопрос от маленькой Китти. Вряд ли она нашла бы это милым и забавным, разве что нелепым и неестественным. Сейчас Полли тоже чувствовала себя очень нелепо, и, когда досада поутихла, она решила отказаться от катания на санках и всего остального, только чтобы ее имя не связывали с Томом. К счастью, благодаря недостатку внимания со стороны взрослых, Том, как и Полли, не имел никакого понятия о «прелестях» этого глупого развлечения для школьников.
Полли пыталась утешить себя, прыгая через скакалку на заднем дворе или играя в пятнашки с Мод, а заодно давая ей уроки «гивнастики», как именовала их игры Мод, и которой, кстати, эти уроки шли на пользу. Фанни иногда заглядывала к ним, чтобы научить их новому па, и неизменно оказывалась вовлечена в возню, которая ей тоже очень нравилась. А вот Том теперь относился к Полли очень холодно и всем своим видом демонстрировал, что не даст за нее даже шести пенсов.
Кроме того, Полли очень беспокоил ее гардероб. Никто не говорил ей ни слова, но она чувствовала, что ее платья слишком простые. Порой ей хотелось, чтобы голубые и серые наряды были лучше отделаны, на поясе появились большие банты, а на манжетах – кружево. Она мечтала о медальоне и впервые в жизни задумалась о том, чтобы убрать свои хорошенькие кудряшки в модный пучок. Эти размышления она держала при себе, но все же написала матери письмо с вопросом, может ли она перешить свое лучшее платье, чтобы оно стало, как у Фанни. Ответ пришел незамедлительно.
«Нет, дорогая, платье прилично выглядит и идет тебе. Поверь, лучше всего носить простые фасоны. Я хочу, чтобы мою Полли любили не за одежду, а за душу, так что носи простые платья, которые мама с таким удовольствием и любовью шила для тебя, и не думай про кринолины. Даже самые скромные из нас могут повлиять на что-то в этом большом мире. Может быть, моя маленькая девочка сможет сделать хорошее дело, показав другим, что доброе сердце и счастливое лицо украшают лучше, чем модные парижские фасоны. Ты хочешь иметь медальон, дорогая. Посылаю тебе тот, что подарила мне много лет назад моя мать. С одной стороны ты увидишь лицо отца, а с другой – мое. Когда что-то будет тревожить тебя, просто посмотри на свой талисман, и я надеюсь, что свет вернется в твое сердце».
Так оно и оказалось. Волшебные чары скрывались в изящном маленьком украшении, которое Полли носила под платьем и нежно целовала каждое утро и ночь. Мысль о том, что она при всей своей невзрачности все же может делать добро, заставляла ее быть очень осторожной в своих действиях и словах. Она так старалась оставаться довольной и счастливой, что совсем забыла про свою одежду – и заставила остальных тоже о ней забыть. Она не понимала этого, но простота украшала ее платье, а неосознанное изящество девичества делало его обладательницу очаровательной. Одному искушению Полли уже поддалась до того, как пришло письмо от матери, и она искренне раскаялась в нем впоследствии.