Однажды вечером, когда девочки собирались спать, Полли, как обычно, поцеловала бабушку, а Фанни засмеялась:
– Какой же ты ребенок! Мы уже слишком взрослые для обязательных поцелуев на ночь.
– Я не думаю, что можно стать слишком взрослым, чтобы целовать отца и мать, – быстро ответила Полли.
– Отлично сказано, моя маленькая Полли. – Мистер Шоу протянул ей руку и улыбнулся так тепло, что Фанни удивленно уставилась на него, а затем тихо сказала:
– Я думала, тебе все равно.
– Вовсе нет, милая. – И мистер Шоу протянул другую руку Фанни, которая поцеловала его, совершенно забыв обо всем, кроме нежности к отцу, которая вспыхнула в ее сердце.
Миссис Шоу была нервной, капризной и очень больной женщиной, которой каждые пять минут чего-то хотелось, так что Полли могла делать для нее множество мелочей, и она выполняла это так весело и услужливо, что бедная леди быстро привыкла к тому, что рядом всегда есть тихая девочка, которая готова почитать вслух, сбегать с поручением или принести семь разных шалей, которые постоянно надевались и снимались.
Бабушка тоже была рада иметь в своем распоряжении послушную гостью, и Полли провела много счастливых часов в ее причудливо обставленных комнатах, обучаясь всевозможному рукоделию и слушая рассказы старушки. Она даже не подозревала, сколько света принесла в жизнь одинокой старой леди.
Том долгое время мучил Полли, потому что все время выдумывал что-нибудь новое. В один день он был добр к ней, назавтра становился злым и угрюмым, иногда ей казалось, что он больше никогда не будет вести себя дурно, а потом он выдумывал новую проказу и только хихикал при мысли о раскаянии и исправлении. Полли считала его крепким орешком, но так привыкла помогать любому, кто, как ей казалось, был в беде, что по-прежнему оставалась к нему добра и ничего не могла с этим поделать.
– Что случилось? Трудный урок? – спросила она однажды вечером, когда Том застонал, хмурясь над стопкой ветхих книг.
Он держал голову обеими руками, словно она могла разлететься на части от огромных мысленных усилий, которые он прилагал.
– Да уж не простой! Какое мне дело до древних карфагенян? Регул был отличный полководец, но как он мне надоел!
И Том нанес латинской хрестоматии Харкнесса такой сокрушительный удар, который выразил его чувства куда лучше слов.
– А мне нравится латынь, и я хорошо справлялась, когда учила ее с Джимми. Давай помогу? – предложила Полли, пока Том вытирал пылающее лицо и подкреплялся арахисом.
– Ты? Девчонки ведь ничего не смыслят в латыни! – благодарно ответила он.
Но Полли уже привыкла к нему и, ничуть не смутившись, взглянула на грязную страницу, на середине которой застрял Том. Она так хорошо читала, что молодой джентльмен даже прекратил жевать и взглянул на нее с почтительным удивлением. Когда она замолчала, он подозрительно заметил:
– Ты очень хитрая, Полли. Все зазубрила, чтобы похвастаться. Но так не пойдет. Переверни дюжину страниц и попробуй заново.
В другой раз у Полли получилось еще лучше.
– Я всю книгу читала, Том, – засмеялась она, – тебе меня не подловить.
– И где ты так наловчилась? – спросил впечатленный Том.
– Я училась вместе с Джимми и не отставала от него, потому что отец позволял нам заниматься вместе. Так выходит гораздо быстрее.
– Джимми… Это же твой брат?
– Да, но он умер. Я расскажу тебе о нем в другой раз, а пока займись уроками. Давай я тебе все-таки помогу. – У Полли дрожали губы.
– Пожалуй, ты с этим справишься, – согласился Том и с серьезным видом положил между ними книгу.
Он чувствовал, что Полли его обскакала, и ему необходимо защитить честь своего пола. Том набросился на урок и с подсказками Полли вскоре одолел его. Все было отлично, пока дело не дошло до правил, которые следовало заучить. Том, сунув руки в карманы, раскачивался, что-то бормоча себе под нос, а Полли накручивала локон на палец и смотрела в стену, шевеля губами.
– Готово! – наконец крикнул Том.
– Готово! – отозвалась Полли.
Они проверяли друг друга, пока оба не ответили урок без запинки.
– А, знаешь, было весело, – радостно сказал Том, отшвыривая бедного Харкнесса и чувствуя, что приятная компания может придать очарование даже латинской грамматике, – а теперь, мэм, займемся алгеброй. Я люблю ее так же сильно, как ненавижу латынь.
Полли приняла приглашение и вскоре признала, что здесь Том ее опередил. Этот факт повысил его самооценку, но он не стал из-за этого дразнить девочку. Он помогал ей с отеческим терпением, бессознательно подражая школьному учителю Домини Дину из романа Эллиса Паркера Батлера, так что она с трудом сдерживала смех.