– Расскажи мне о нем! Ты обещала. Но если не хочешь, можешь не рассказывать, – тихо предложил Том.
– Мне нравится говорить о нем, но рассказывать особо нечего. – Полли был приятен его интерес. – Сидя здесь с тобой, я вспомнила, как сидела с ним, когда он болел. Нам было так хорошо вместе.
– Он был очень хорошим, да?
– Нет, не был, но он старался, и мама говорила, что это уже полдела. Это было трудно, но мы брали себя в руки и работали на собой. Я не слишком многого добилась, а вот Джимми – да, и все его любили.
– Вы никогда не ссорились, как мы?
– Иногда, но мы всегда быстро мирились. Джимми обычно приходил первым и говорил: «Горизонт чист, Полли». Он был такой спокойный и веселый, что мы сразу мирились.
– Он много знал?
– Наверное. Он любил учиться и хотел преуспеть, чтобы помогать отцу. Люди называли его славным парнем, и я очень этим гордилась, но они не знали, какой он был мудрый, потому что никогда не хвастался этим. Наверное, сестры всегда хвалят братьев, но я не думаю, что у других девушек на это столько же оснований, сколько было у меня.
– Большинство девушек продадут своих братьев за английскую булавку. Плохо же ты их знаешь.
– Ну, так не должно быть. Но для этого братья должны относиться к ним так же по-доброму, как Джимми ко мне.
– А как он себя вел?
– Он очень сильно меня любил и не стеснялся этого показывать, – отозвалась Полли дрожащим голосом.
– Отчего он умер? – спросил Том после небольшой паузы.
– Разбился прошлой зимой, катаясь на санках, так и не сказал, какой мальчик в него врезался. Он прожил всего неделю после этого. Я помогала ухаживать за ним, ему было очень больно, но он терпел. Джимми отдал мне свои книги, и собаку, и пестрых кур, и большой ножик, и сказал: «Прощай, Полли», поцеловав меня на прощание, а затем… Джимми! Джимми! Если бы он только мог вернуться!
Глаза бедной Полли наполнились слезами, губы дрожали, и, дойдя до этого «прощай», она не смогла продолжить, закрыла лицо и зарыдала, словно у нее разорвалась сердце. Том не мог придумать, как проявить сочувствие, поэтому встряхивал бутылочку с камфарой, пытаясь найти подходящие слова, но Фанни пришла ему на помощь, она обняла подругу и принялась гладить и целовать, пока ее слезы не прекратились. Полли сказала, что не хотела никого расстраивать и больше так не будет.
– Я думала о моем дорогом брате весь вечер, потому что Том напоминает мне о нем, – добавила она со вздохом.
– Я же совсем на него не похож, – удивился Том.
– Немного похож.
– Я бы хотел, но ты говоришь, что он был хороший.
– Ты тоже хороший, когда хочешь. Ты добрый и терпеливый, и, когда ты ведешь себя разумно, нам нравится за тобой ухаживать. Правда, Фан? – спросила Полли, чье сердце все еще сжималось от боли. Ради брата она готова была отыскать добродетель даже в Томе.
– Да, я, если честно, в последнее время его вообще не узнаю. Но когда он выздоровеет, то ведь снова станет несносным, – ответила Фанни, которая не очень верила в раскаяние брата.
– Что бы ты понимала, – проворчал Том, снова ложась, потому что он резко сел, когда Полли сравнила его с любимым братом.
Эта простая маленькая история произвела на Тома глубокое впечатление, а душещипательный финал тронул его за душу, которую большинство мальчиков так тщательно скрывает. Очень приятно, когда тебя любят и тобой восхищаются. Приятно думать, что по нам будут плакать, когда мы умрем. Тома охватило внезапное желание вести себя так же, как тот мальчик, который не сделал ничего замечательного, но был так дорог своей сестре, что она плакала по нему, спустя целый год после его смерти. Джимми был прилежным и умным, люди называли его «славным парнем», и он так стремился быть хорошим, что обошел даже Полли, которую Том втайне считал образцом добродетели.
– Я бы хотел иметь такую сестру, как ты, – вдруг вырвалось у него.
– И я бы хотела иметь такого брата, как Джим! – воскликнула Фанни, чувствуя упрек в словах Тома и зная, что она его заслужила.
– Но вы же есть друг у друга, к чему завидовать? – сказала Полли, Том и Фанни внезапно задумались, почему им не так хорошо вместе и не так весело, как было Полли и Джиму.
– Фан только о себе и думает, – сказал Том.
– А Том – вредина, – возразила Фанни.
– Не говорите так. Если что-то случится с кем-то из вас, другой очень об этом пожалеет. Я сейчас жалею о каждом грубом слове, которое говорила Джимми.
Две крупные слезы тихо скатились по щекам Полли. Думаю, именно они полили сладкое чувство, называемое братской любовью, которого до сих пор не было в сердцах брата и сестры. В тот день они ничего не сказали, ничего не задумали и не признали своих ошибок, но когда они расстались на ночь, Фанни нежно погладила раненую голову брата (Том никогда бы не простил ей, если бы она поцеловала его) и сказала шепотом: