Всё моё «благоразумие» как рукой сняло, когда я увидела их общие фотографии.
К чертям!
Всё!
Достаточно!
Что ещё мне нужно, чтобы понять, какая я была дура, когда целый год верила в то, что у Марка нет никого, кроме меня?
Увидеть, как они занимаются сексом? Думаю, уже перебор. И так всё ясно. Окончательно и бесповоротно.
Был бы заинтересован, пришёл на следующий день! Это и только это в характере Марка! Он напорист и упёрт как буйвол. Его не остановить девичьей придурью, каковой он наверняка посчитал моё поведение.
Нужно было отписаться от них обоих, но я на нервах схватила телефон и просто удалила инстаграм. Обойдусь! Хватит мне общения! У меня вон целый университет образованных и классных ребят!
И вообще, что я зря, что ли, похудела до классических модельных форм? Буду извлекать пользу из ситуации, запишусь моделью для фотосессий. Познакомлюсь с фотографами, в жизни связи пригодятся!
Боевой дух поднимался плохо, так что Дана всё поняла по моему лицу и расспрашивать не стала, только утащила вечером танцевать, чтобы сбросить напряжение. В этот раз мы были умнее и в опасный для одиноких девушек бар не пошли. На территории кампуса хватало развлечений. И я твёрдо решила, что не буду сидеть и страдать. Марк того просто не стоит. Не стоит и всё тут.
В эту ночь я впервые спала без сновидений, а наутро отправилась в Метрополитен — музей, чтобы выполнить домашнее задание — зарисовать несколько экспонатов. Преподаватель так вдохновлённо рассказывал о короле мебели восемнадцатого века Абрахама Рёнтгене, что я не сомневалась, когда раздавали проекты. Смешение старого и нового всегда даёт неожиданный результат, а если уж совсем не смешивается, то хотя бы вдохновляет.
Так и оказалось. Работа захватила меня целиком и полностью. Не зря монархи того времени гонялись за каждой тумбочкой, что уж говорить про бюро и секретеры. Безукоризненные линии. Тончайшая работа. Великолепная. Роскошь, достойная королей.
Я потеряла счёт времени и так увлеклась, что начала рисовать свою мебель прямо там, у роскошного бюро со множеством потайных ящичков. Куда более простую, не помпезную и не величественную, зато современную и стильную.
Пальцы дрожали от желания скорее запечатлеть все идеи, ничего не забыть, не растерять, ухватить.
Я трудилась как сумасшедшая и очнулась, лишь когда желудок недвусмысленно возмутился моей безалаберности в его отношении.
Перехватив в ближайшем к музею лотке хот — дог, вернулась к лестнице, нашла местечко среди горожан и туристов, которые без сил выползли из галерей Мета*, быстро и не чувствуя вкуса проглотила еду, и продолжила рисовать, не обращая внимание на гомон толпы.
Когда безжалостные сумерки спустились на город, к музею стали подъезжать роскошные автомобили. Я в удивлении огляделась. И как не заметила, что все давно разошлись, и сейчас в любимом жителями Нью — Йорка музее будет царить совсем другая публика — толстосумы? Метрополитен — музей славится своими благотворительными вечерами.
Быстро собрала принадлежности и направилась в сторону от ярко освещённой зоны, по которой уже торжественно шествовали богатеи. Удивительно, как меня не прогнала охрана, я вполне заметна на фоне вороха белоснежных листов бумаги. Может, то, что сидела далеко от входа, спасло, но сейчас я чувствовала себя неуютно, словно пробравшийся на бал воришка, и торопилась уйти. Поглядывая в сторону приехавших, конечно.
Боже, это что, Рианна?
Я вытянула шею в сторону знаменитости, пытаясь рассмотреть за стеной из папарацци, не показалось ли мне, и умудрилась потерять равновесие.
Во всех романтических фильмах неуклюжих героинь спасают случайно проходящие мимо миллиардеры, однако жизнь не похожа на кино, и я, чудом не переломав конечности и не свернув шею, влетела в мирно ожидающий своей очереди к «галерее славы» автомобиль, более того — приземлилась ровнёхонько на капот.
Первым делом осмотрела лакированную поверхность — слава богу, ни царапины! Лишь затем оценила собственное состояние и осторожно выпрямилась. Лодыжка побаливает, остальное, кажется, без повреждений. Разве что чувство собственного достоинства немного пострадало, но я его придушу эластичным бинтом, как и лодыжку. Пусть только попробуют заставить меня испытывать неудобство!
Может, притвориться иностранкой, не знающей английский?
Водитель дорогущего лимузина выскочил словно пробка из бутылки и, зыркнув в мою сторону, открыл дверь своему пассажиру.
И кто это у нас такой важный, интересно? В любом случае чувствую, мне не поздоровится.
Мелькнувшая за дверью рыжевато — каштановая грива волос на мгновение заставила сердце ёкнуть, потому что красивый золотисто — медный оттенок был у Марка, но я успокоила себя, ведь он редко посещал званые вечера, да и не мог мир быть настолько тесен.
Но всё оказалось значительно хуже. Из машины вышел Йоган Бекендорф собственной персоной и совершенно точно меня узнал.
— Добрый вечер, Каталина, — поприветствовал он меня приятным низким голосом.
— Здравствуйте. И… простите, пожалуйста, мою неосторожность.
Я хотела начать судорожно оправдываться, но вовремя придержала словесный поток. Это ни к чему. Отец братьев — человек занятой, эта информация ему не нужна, значит, будет раздражать. Кажется, Марк что — то такое говорил.
— Вот мы и встретились, — продолжил мужчина, доброжелательно улыбнувшись.
Он вёл себя деликатно, не рассматривал меня, не сканировал, пронизывая до костей, как делала женская часть семейства, но почему — то показалось, будто сразу узнал обо мне всё. Вот вообще ВСЁ, до мельчайших подробностей.
— Д-да, — непроизвольно заикнулась я, делая шаг назад и судорожно вжимая в себя папку для рисования и не сложенные в неё листы с рисунками.
— Рисовала и увлеклась? — снова довольно доброжелательно спросил он, однако мне это ничуть не помогло.
Было ощущение, что я попала в лапы льва, жестокого, бескомпромиссного и прекрасно понимающего, на чьей стороне сила. А убежать не могла.
Мышь, угодившая в пасть хищника, ему осталось лишь сжать челюсти, чтобы захрустеть тонкими косточками.
Ну у меня и воображение!
Не дрейфь, Кэти. Как только он узнает, что мы с Марком разошлись, ты станешь ему совершенно не интересна, расслабься.
— Да. Мне досталось задание про Абрахама Рёнтгена, — произнесла, мужественно делая шаг вперёд.
Я думала, Логан вблизи словно опасный дикий зверь, так вот его отец — матёрый волчара. Чем ближе, тем страшнее. Но показывать слабость нельзя. Даже вот так на минутку, на секунду, на один удар сердца. И подбородок повыше, и улыбку на лицо, да — да, молодец.
Мужчина забрал мои рисунки и быстро, словно деловые бумаги, просмотрел их и вернул, не произнеся ни слова о набросках.
Машина перед лимузином Бекендорфа проехала вперёд, затем сдвинулась ещё на одно место, но Йоган и глазом не моргнул, как и его водитель, преданно ожидающий в двух метрах от хозяина. Следующая машина терпеливо ожидает. Не положено важным шишкам нервно сигналить в пробках и поторапливать друг друга.
— У Александрии дом в Англии, там экспонатов больше, чем в музее, — подмигнул Йоган, — на Рождество увидишь.
Я не успела сообщить, что знакомство с роскошным домом бабули не состоится, так как мужчина раскланялся и исчез в глубине салона автомобиля, но домой ушла под впечатлением.
Ну и семейка! Один другого лучше.
Интересно, как бы вели себя члены семейства, если бы её глава не подписывал контракт и прибыл на день рождения собственного сына? Фло, наверное, всё равно бы чудила, её ничем не пронять, а вот мы с Марком вряд ли попали в ту ситуацию, что имеем.
Я вздохнула и постаралась выбросить из головы произошедшее в доме Логана, и сегодняшнее случайное знакомство. У меня новая жизнь и в ней нет места старым связям.
Однако я ошиблась.
Уже на следующий день мне позвонили с незнакомого номера. Я сидела на занятиях и не смогла ответить, однако звонивший оказался настойчив и перезвонил позднее ещё раз.