– Понял.
– Тогда до завтра.
– Погоди, – остановил меня куратор, – ка-ак на-астроение, на-астрой? У тебя, у отряда?
– Моя мысль – странно отправлять уже в общем-то сработанный отряд на задание с новым командиром, по-хорошему нам бы… неделю, на слаживание.
– Держи! – Васильев встал из-за стола, подошел ко мне, протянул мешочек. – Наденешь в своей комна-ате, за-автра на за-ада-ание, никакого вина на ночь. – Он похлопал меня по плечу и выпроводил из комнаты.
Ну, вино можно и без вина. Алена-то не вино, Алена не пришла. Не то чтобы я ждал, но амулет не надевал.
Чем хорошо раннее утро? Мозги в кучу. Солнце еще не встало. Иссиня-черное полотно неба с тусклыми дырками звезд. Предрассветная зарница придавала глубины.
Отряд деловито готовился к выходу. Проверял, подтягивал, зевал, жевал, и только Сойка застыла, задрав голову к небу.
– Звезды – это дыры в ткани мироздания, – сообщил я девушке, подойдя ближе. Ноль внимания. – Если долго стоять с запрокинутой головой к небу, мышцы пережимают артерию, дефицит свежей крови приводит к галлюцинациям. – Ничего.
– Транс, – раздалось сбоку. Я повернул голову – Элиф.
– Чего?
– Сойка сейчас в состоянии транса, искусственно вводит свой мозг в резонанс с небом. – Элиф поднял обе руки вверх. – Ну, так Сойка…
– Болтун! – сказала Сойка, опуская голову.
– …к походу готовится, – закончил Элиф.
Сойка с Элифом – сестра с братом и нежно обожают друг друга подначивать. Из-за этого и никогда прежде на ходили с одним отрядом. Послушать начавшийся обмен мнениями между ними мне не удалось. Вышел Васильев… надо бы ему позывной короткий дать.
Куратор, в отличие от нас, одетых в кольчуги, был одет довольно необычно. Обычно маги или, как все, одеты в кольчугу, или в войлочно-кожаный футляр – специфическая одежда, но создает вокруг мага некое поле защиты от внешних факторов. Стихийные маги ее обожают. Наш маг и куратор был одет… в комбинезон из канатов. И по всей видимости, носил он их давно и часто. На это указывали подпалины, пятна и прочие очевидные и неочевидные признаки.
– Стихийный костюм огненного ма-ага-а, эксперимента-альный… тестирую вот. – Васильев неопределенно взмахнул руками.
– Давно, видимо.
– Ха-а, лет пять, все ра-ассмотрел? Может, уже, – он вновь помахал руками, – на выход?
Я огляделся.
– Все готовы? Лом?
– Готовы.
– Ник?
– Отряд готов, – отрапортовал аналитик
– Отряд, – я обвел глазами всех, – последний отсчет.
– Девять, – поднял руку Джин.
– Восемь. – Ник.
– Семь. – Каа…
– Один. – Лом.
– Ноль, – поднял руку я. – Ник – направление, Лом – командуй.
Первый час все шли молча. Впереди Маут, за ним Ник, Лом, я замыкал. Передо мной куратор… позывной ему надо.
Через час Ник поднял руку.
– Построение – поход два, – скомандовал Лом. – Первые – Джин, Ник; вторые – Каа, Белка; третьи – Болт, – тут он запнулся, – и куратор; четвертые – Гор, Маут; пятые – Лом. Сойка – пятьдесят впереди, Элиф – пятьдесят позади. Легкий бег. Ник – ритм и скорость. Бегом… марш.
Ничто так не делает жизнь прекраснее, как бег по дороге. Первые полдня мы видели места, обжитые и в общем-то безопасные, тело мерно выдавало движение, постоянное, ритмичное. Мозг – только…
– Фиксирую изменение гормонального фона, – наконец заговорил Фикс.
Ланд, когда забирал артефакт на Марсе, пояснил принцип работы: пока артефакт не инициирован на владельца и не активирован, ему нужно время для синхронизации, поэтому, как надеваю, начинает работать не сразу. Активировать артефакт будут по итогам тестового задания, а инициализировать – это я уже сам, после активации.
– Долго же вы, – высказал я… себе.
– Субъективно двадцать восемь минут. Предполагаю, Эмо появится позже, – заявил Ум.
– А хрен вам позже, – через полчаса закричала Эмо.
– Корректировка, субъективное время – тридцать минут.
Я бежал, стараясь скрыть разочарование. Мерное движение ног по мощеной дороге. Густой лес, видны только куски голубого неба, затягивающиеся серыми тучами.
– Нет, ну а чего я хотел от артефакта, похожего на другой артефакт, о действиях которого ничего неизвестно, а сам артефакт никто не видел? И только слухи, что он есть у глав родов и высшего совета царь-амператора, ну и сам царь-амператор, конечно же, им владел.
– Не расстраивайся… ха… – засмеялась Эмо, – уже не можешь… ха-ха – расчетверяйся. – Эмо заржала во весь голос, но громкость уменьшила до минимума.
Забавно это: бежит командир отряда ходоков по мирам, а внутри него… тихонечко заливается смехом… часть его. Хорошо, что никто не видит мою ухмылку до ушей…
Разочарование не ушло, но расстраивание, да, расстраивание перешло в обдумывание.
– А какие, собственно, плюсы у меня появились с этим артефактом, кроме голосов в голове? – спросил я.
– Предположу, асинхронность времени, объективного и субъективного.
– Он говорит, что то, что ты глупый, ты сейчас быстрее поймешь, – сквозь смех шепчет Эмо.
– Вы всегда такие… были? – спросил я, прикидывая, вспоминая.
– Предположу, что…
– Да… именно такими мы и были… и будем, – все так же тихо, на грани слышимости орала Эмо.
– Что ж, наши договоренности в силе, это уже хорошо. Быстрее думать? Проверим. Страшно подумать, что будет после активации.
– Предположу, что у нас нет информации по этому поводу.
Тело остановилось.
– Фиксирую остановку.
Прошло пять часов, настало время первого перерыва, вот тебе и ускоренное мышление… Десяток фраз с нулевой пользой за пять часов.
– Сойка, Элиф – радиус километр. Гор, Каа – охранение лагеря, остальные – устройство привала, – командовал Лом.
Надо сказать, устройство отряда ятори несколько иное. После царской армии мне было непривычно первое время. Командир командует на этапе принятия решения на выход и во время боя. Совсем разная сфера и заточка характера. Зам, например, никогда не станет командиром, притом что зам в редких случаях получает столько же, чаще больше. Моя задача – сказать куда и «бой», либо нестандартная ситуация. А еще аналитик – подчиненный командира.
Такая странная структура оправдывала себя эффективностью в хождении по новым и неновым мирам. Этакие три головы – каждая под свое, забавно, что в моей голове та же ситуация, а ведь правда.
– Предположу, что после активации… многое станет по-другому…
– На каком основании? – спросила Эмо.
– Предчувствие, – прошептал Ум.
– Дожили… Ум предчувствует, Эмо задает вопросы. Да, предположу, что что-то будет, – сказал я, обходя лагерь по кругу.
Прием пищи – сублимат. Технология сублимирования простейшая и от мира к миру отличается только местным наполнителем, почему-то никак не влияющим на вкус. Завтрак – кисловато-сладкий, вызывающий лишь жажду. Отламываешь плитку от пластины «Ходок У» – от слова «утро». Жуешь десять минут, что не пережевал, выплюнул, запил большим количеством воды и готов к действиям до следующего приема пищи, обычно через сутки.
– Предположу, что «У» – универсальный, а не утро.
Я все также обхожу лагерь по кругу, жую сублимат, думаю, а также охраняю, то есть слушаю и смотрю.
– Предположу, что качество фиксации внешней среды улучшилось, невзирая на внутренние размышления…
– Да, все, все, признаю мое разочарование, мое разочарование признаю полезным, как и наше разделение.
– Предположу, разочарование – снятие эмоциональной окраски с объекта разочарования.