– Никифор, пошел прочь и шторы закрой.
– Барин, барин! – Никифор подходит и трясет меня за плечо. – Гор, подъем.
– Уф, – выдыхаю я, открыв глаза. – Сны, как говорил мой командир-наставник в школе, навсегда останутся тайной бытия.
Ник смотрит на меня, слегка наклонив голову влево:
– Сны – результат сенсорной депривации сознания, вставай.
– Подъем, – весело орет Эмо и запускает утренний коктейль, ее последнее изобретение, когда хочется чуть-чуть поспать, чуть-чуть побегать… чуть-чуть кого-нибудь… Я огляделся по сторонам, отряд уже весь практически спустился вниз, остались только я, Ник и Сойка. Девушка затягивает шнурки кольчуги. Сонные глаза, взлохмаченная… такая… стоять, я сейчас чего… А, нужно побегать!
Эмо радостно хихикает, заявляет, что в следующий раз подберет более подходящую обстановку.
Сойка замечает мой пристальный взгляд, тут же делает серьезное лицо… показывает язык.
– Предположу…
– Заткнись! А то сейчас еще какой-нибудь коктейль…
Марш-бросок перед завтраком, а заодно и перед обедом и ужином… Дорога кончилась метров через сто от сооружения. Лом нас построил в прежнем порядке, а вот Ник темп задал быстрее, ненамного, но мешало отсутствие дороги. Зато и остановка раньше, как он утверждает, через шесть часов. Плюс обрадовал заявлением:
– Дальше дикие земли, значит, напоминаю, подтвержденные твари – волки, нападают стаей, игрунки нападают стаей, медведь – тварь одиночная, неподтвержденные твари – леший.
Сегодня сублимат особенно вкусен. Странное свойство сублимата – со второго по шестой день становиться все вкуснее и вкуснее, зато, начиная с седьмого по десятый, он отвратительный, с десятого – вкуса нет, ощущение, будто землю ешь. Поэтому стандартный поход – максимум семь дней. Седьмой день можно и поголодать, либо настолько впечатлиться отвратительным вкусом, что резко и сразу выполнить все, что нужно.
Но сублимат хорош не вкусом, а тем, что ни одна тварь любого мира его не ела. Зато стоило хоть кусочек нормальной еды взять… желающих его попробовать прибавлялось прямо на каждом метре – от насекомых и дальше.
Что интересно, твари в мирах – разные вариации одного и того же с исключениями, но в целом, медведь с Брика и медведь с Найла – одно и то же, те же повадки, сильные и слабые места, и пофиг, что на Найле у медведя шесть лап, зато на Ерине хвост длиннее, главное, чтобы его завалить… Во-первых, лучше медведя не находить, во-вторых, лучше постараться его напугать, в-третьих, если два первых пункта не сработали, напугаться самому так, чтобы пробить глазное дно. Любые другие варианты не приведут к быстрой смерти медведя, а значит, приведут к быстрой смерти ходоков.
Вчера, кстати, Аргон рассказывал про местных медведей. Метра три в холке. Слабые места – нос, глаза и живот, живет в болотах.
К чему я? Первая стычка состоялась как раз после завтрака – со стаей мелких игрунков, это мелкие и быстрые обезьянки с острыми когтями.
Первой их заметила Сойка. Ну как заметила? Она их к нам и привела. По сужающейся спирали, свистя в тревожный рог.
– Построение три! – отдает команду Лом.
Хорошо, что все построения известны, плохо, что я с этим отрядом не тренировался. Хорошо, что первый бой с игрунками, плохо, что против игрунков копье не пляшет – только кинжалы. Сойка сворачивает чуть круче, и часть стаи замечает нас.
Впереди Маут, его задача – разбить поток на два. Он бешено крутит топорами, и волна, набегая, вмиг покрывает его целиком. Но Маут готов, кольчуга полностью закрывает его, а мелкие игрунки не в силах остановить вентилятор топоров. Свою задачу Маут выполняет – поток разделился на два и начинает уничтожаться ножами и кинжалами.
Сойка примерно половину увела на большой круг. Минут пять у нас. Каждый удар – попадание, не мы такие меткие. Мы очень меткие, но игрунков тысячи. Просто крутись и бей, бей, бей… соблюдая дистанцию.
По такому ковру обезьян да огненным бы валом. Но Аргон ограничивается только огненной кожей, сразу отбивая желание на него нападать. И дело не в принципах, а в здравом смысле. Запустишь магию – привлечешь всю живность, что о нас еще не знает.
Поэтому Аргон скрючился и запустил самый минимум, но который способен. Защищает себя – уже хорошо. Но, конечно, выскажем.
– …Предположу… тело не успевает. – Мы спокойно беседовали, я и Ум, обсуждая куда, как и как сильно бить. Эмо притихла и даже пока не запускает гормоны, ситуация под контролем. Так утверждает Ум и убеждает Эмо, той остается только верить, за грудой мельтешащих игрунков ничего не видно.
Наконец, запах крови совсем сбивает игрунков с катушек, и они начинают биться в два раза быстрее, но уже больше сами с собой.
– Три, – орет Лом, – назад! – И единым прыжком мы разрываем дистанцию с кучей копошащихся игрунков, погребающей Маута.
Второй заход – Сойка ведет оставшихся. Впереди рассекающий Лом.
– Битва! Часть вторая! Предположу, еще двадцать секунд, легкие ранения… Двадцать две секунды, – говорит Ум, после нового крика Лома «три, назад!».
Треть стаи совместными усилиями отряда уничтожена, приступ ярости и агрессии заканчивается приступом паники – игрунки отступают.
– Отчет по отряду, по номерам, – слышу я уставший голос Лома.
– Минута сорок четыре, – прикидывает Ум время боя.
Все отчитались. Легкие ранения. Болт – разрыв кольчуги. Элиф – разрыв ремней. Аргон чистенький, целый и невредимый, хмурится, кольчуга – это прямо косяк, косяк.
Сойка улыбается, все живы и целы, это хорошо, веди нас мыться, Ник.
– Неприлично так откровенно разглядывать девушек! – заявил Аргон, подсаживаясь ко мне.
После битвы Ник отвел нас к речушке помыться. Я уже сполоснулся и сейчас чистил свою кольчугу.
– Вас, родовых, тяжело понять, что у вас прилично, что нет. Подкладывать служанок под гостей – прилично, смотреть на моющихся девушек – нет.
– Не так, я говорю, что ты пристально…
– А вдруг там какая-нибудь водяница или водяная лошадь, русалка, змея?
Маг с сомнением на меня посмотрел:
– Точно? Водяница! Я вообще про кольчугу хотел поговорить.
– Испытание прошло успешно! – сказал я, зачерпывая пригоршню песка, чтобы оттереть кровь со своей брони. – Кузнец предупреждал, выдал ремонтный набор.
– И все же это недопустимо.
– Ну, как видишь, допустимо. Плохо, но допустимо. Ничего критичного, свою функцию она выполнила.
– И все же я бы не хотел, чтобы вы вносили изменения в конструктив…
– Сделайте конструктив, подходящий нам. – Я наконец оттер кольчугу и принялся за наплечники.
– Что думаешь про игрунков?
– Что собралась такая большая стая? Что это признак нашествия? Или что?
Девушки вышли из воды и оделись, я огорченно выдохнул.
– Тебе бы позывной нужен, а то куратор, Васильев – длинно. Тебя то маг, то Аргон называют.
– Аргон пойдет. Так что по игрункам?
– Милейшие создания, когда по одному. Хорошо приручаются, глупы и пакостливы, ты что услышать хочешь?
– Твое мнение по стае.
– Возможны нуансы… нюансы, большая стая близко к людям, у вас нашествия дважды в год, вот это странно для двадцатилетней планеты.
– Тридцать! Тагил осваивается тридцать лет.
– Я о том и говорю, два раза в год нашествие местной фауны – это часто для двадцатилетней планеты, а Тагилу тридцать. Предположу, что вы осваиваете Тагил, скажем так, неохотно, лениво.
– Хорошо. Закончили обсуждение, мнение по отряду.
Я пожал плечами.
– Вновь размытый вопрос и вновь не по адресу, это тебе все к Нику.
– Как тебе Ник?
– Пф, Аргон! Тебе заняться нечем или случилось чего?
Маг потер ладони друг о друга, раскрыл их лодочкой и зажег огонек, выдохнул, гася.
– Ничего. – Встал и ушел к Нику.
Вот чего бы я не стал делать, это отвлекать Ника. Ник – аналитик в отряде ходоков.