- Опять будет отдавать приказы через голову правящего князя? – недовольно проговорил князь Ленорк.
- Он будет действовать от имени короля, - отрезал король Ригидон. – В указе все написано подробно. Через две осьмицы, месяца Дракона 23-го дня сего года будет проведена проверка состояния дел в Нагорной крепости…
- Немедленно отойди от двери! Уйди, святой брат, не мешай работать! Это ни на что не похоже! – художник за дверью закашлялся от возмущения, а в ответ ему снова зарокотал низкий гневный голос. В приемной творилось что-то странное, но в зале решалась судьба Нагорного Рошаеля, и прервать короля никто не решался. Его величество продолжал свою речь.
- Дело о подтверждении личности Дариона Нагорно-Рошаельского и его наследственных правах будет решаться в 18-й день месяца Серпа сего года. К этому времени здесь должны собраться все представители семьи князей Нагорного Рошаеля, имеющие какие бы то ни было права на наследство.
- Как ты смеешь приказывать слуге Огня! – гремело из-за двери. – Ты - грязь под ногами, листоед под гниющей тушей, сальник в нечистотах! Закрой пасть, изрыгающую хулу на священную стихию!
Ненависть витала в воздухе, у Дариона невольно сжимались кулаки – этот слуга Огня внушал свою злобу всем вокруг! За дверью послышались шаркающие шаги и дребезжащий старческий голос. Это еще кто?
- Зачем служителю Стихии
Мгновенья жизни дорогие
Бездумно тратить на пустое,
А может быть, и вовсе злое?
Король заговорил громче.
- У каждого из соискателей будет вызвано веление крови, как предписано законом, и королевский суд решит дело. А ты, князь Питворк, сейчас же отдай список указа в летописную, пусть уберут в хранилище и сделают запись о назначении королевского старшины-от-ворот в книге, как положено!
- Святой направник, забери своего радетеля! Вели ему выйти отсюда, он должен тебе подчиняться! – закричал в приемной живописец. - Это ни на что не похоже!
- Заткнись, грязный маляр, заплеванный мазила, гнилой пачкун! – проревел в ответ грозный голос.
- Ответствуй, брат мой во Стихии, какие мысли неблагие… - снова заговорил старик.
- Не смей указывать мне, старый сальник, подавись своим поганым языком! – грозные раскаты утонули в грохоте взрыва, посыпались оконные стекла, что-то загремело, старик сдавленно вскрикнул, и что-то тяжелое шлепнулось на пол.
Король отдал один свиток князю Питворку, а другой протянул Дариону. Ленорк с досадой отвернулся, Нарика сжала руки на груди, а Дирт заморгал желтыми светящимися глазами. Дарион с почтительным поклоном принял свиток, но положенных слов благодарности сказать не успел - король побежал к расписной двери, подзывая летунов.
- Стража! Сейчас же прекратить безобразие! Всех участников – к начальнику охраны! Здесь королевский дворец, а не рошанский рынок!
Дарион сунул указ под гораль, в приемной снова раздался грохот, и все перекрыл отчаянный крик художника:
- Пожар! Убийство! Это ни на что….
Крик живописца оборвался, из приемной потянуло гарью, летуны распахнули дверь настежь, а князь Питворк выхватил из-под кафтана свисток и вывел тревожную переливчатую трель. Обогнав его, Дарион вбежал в приемную. От пола до потолка клубился черный дым, в дыму мелькали языки пламени, горький запах гари плыл в тронный зал. Змей Дирт, высунув хвост из двери зала, сбивал им пламя со стен приемной.
Дарион огляделся. На потолке чернели обугленные пятна, в углу тлела складная лестница, а рядом, закрывая руками обожженное лицо, судорожно кашлял художник Сеан. Узорчатый пол превратился в дымящиеся угли, а на нем вытянулось то, от чего отвернулись даже видавшие виды летуны. Дарион протиснулся между их крыльями и замер. В прошлой жизни он прошел не одну войну и знал, что бывает с людьми после струи драконовского пламени, а что – после удара лапы боевого ящера, но такого он еще не видел.
На черных обугленных досках лежало обнаженное старческое тело - исхудавшее, морщинистое, покрытое белыми волдырями и черной корой сожженной кожи. Почерневшие от жара руки согнулись, будто старик хотел закрыться от удара, от головы осталась едва ли половина, а в через дыру в груди были видны доски пола. От тела тянуло запахом горелого мяса и тлеющих тряпок. Дарион услышал, как за спиной кашляет и давится, убегая в зал, князь Ленорк, и ему тоже захотелось уйти. Но не будет же он, старшина-от-ворот Нагорной крепости показывать при всех свою слабость?
Король и Первоучитель вошли следом, глава Училища бросился к лежащему возле стены живописцу, но король остановил его.