Но что может быть хуже этой навязчивой доброты! Пороховой погреб вот-вот взорвется. Мать вдруг почувствовала это и пускается в обход:
— А про день рождения ты забыл?
Нет, не забыл. Наоборот. Этот день имеет для него особенное значение. Он давно ждал его, как освобождения. А вот мать хочет, чтобы ей принадлежал и этот его день, день его совершеннолетия. День рождения его независимости. И он раздраженно бормочет:
— Отпраздную в горах с приятелями!
И тут мать невинным голосом пускает в ход свой тайный замысел:
— А я тебе сюрприз готовлю.
— Сюрприз? — Он спрашивает рассеянно и поспешно оглядывается на несобранный рюкзак.
Пауза обнадеживает мать, она произносит загадочно:
— Я тут кое-кого хотела пригласить…
— Напрасный труд! — щетинится Бранко.
— Но ты ведь не знаешь кого!
— Не люблю кроссвордов!
— Одну девушку! — Мать уже почувствовала, что ее постигнет неудача.
— Только одну? — дразнит сын.
— А ты сколько хочешь? — Она почти заискивает перед ним.
— По крайней мере дюжину!
— Одна лучше дюжины! — Мать едва заметно улыбается.
— Больше! Если толстая, как бочка!
— Нет! Совсем по моде. Тоненькая. Как ее зовут? Снежанка, что ли? — Она притворяется, будто не помнит.
— Снежа! — уточняет сын почти грубо.
— Я приготовила торт и свечки. Двадцать одну штуку! Сколько магазинов обегала, пока нашла пластмассовые подставочки!
— Незачем!
— Что ты такой необщительный?
— Я общаюсь с ветром. Со скалами и снегами!
— Ежик!
Удобный момент: можно притвориться обиженным и замолчать наконец! Он продолжает полнить рюкзак. Но мать все не может отказаться от своего наивного плана:
— Загасим свечки, каждый из гостей что-нибудь пожелает! Старые я знаю… А вот Снежка молодая…
— Пожелает стать твоей снохой и чтобы ты ей готовила обеды! — бросает сын.
Мать смешалась:
— Да что ты! Она, кажется, девушка хорошая, хотя и красит глаза!
— Ну так приглашай ее, задувайте свечки, меня все равно не будет!
— Ты других не уважаешь, а другие тебя не будут… — настаивает мать.
— Я хочу, чтобы уважали мою свободу и ничего больше! — огрызается Бранко, он снова поворачивается к рюкзаку и нервно напихивает его как попало. — Эта Снежа — два сапога пара с тобой! Тоже хочет держать меня под материнским контролем! Не выношу, когда кто бы то ни было предъявляет на меня свои права!
— Вы что, повздорили?
— Не вмешивайся в мои дела! — выкрикивает сын металлическим голосом. И, не проверив рюкзак, бросается к двери, лишь бы не продолжать невыносимый разговор.
На столе остаются забытые темные очки. Неуклюжая мать не успевает отойти от двери и, сама того не желая, преграждает сыну дорогу.
— Ты даже не сказал мне куда?! На какое время?
— В горы. Рила и Пирин. Десять дней!
— А если поскользнешься в эту гололедицу? — напрягается мать.
— Что за глупости, мама! — взрывается Бранко.
Он пытается что-то скрыть за этим криком.
— Я тебе мать!
Мать, как мало ты знаешь о сыне!..
— В классе меня «маменькиным сынком» обзывали! — цедит он сквозь зубы, выдавая себя.
Ошеломленная, она отстраняется от двери. Шаль скользит с плеч на пол. Второпях он топчет этот вылинявший, с детства знакомый клок ткани, в который она укутывала его, прижимая к груди, чтобы согреть.
— Я тебе всю жизнь отдала! — выкрикивает она.
— А теперь назад хочешь получить?!
Мать замирает на пороге. Притихшая, маленькая. Сын ударил ее по лицу грубыми словами. Она бесшумно прикрывает дверь и на цыпочках возвращается к себе.
И долго еще повторяет про себя то, что сказала ему и что не успела сказать. Пробует про себя, в тишине, разные интонации, разные подходы. Она будет проклинать себя за то, что по-другому не сумела повести этот последний разговор. Будто она могла бы его спасти! Никого еще не вернули с дороги материнские слова и попреки!
В тишине сонной улицы отдаются шаги Бранко. Ярость все еще кипит в его душе!
Он вступает в зябкую ясность предутреннего часа.
Поколебленная уверенность в себе черпает силы в самонадеянности.
И только он переводит дыхание, только освобождается от груза постоянной заботы о нем, как вдали звучит:
— Бран-ко!
Нежность этого голоса действует на него как осиное жало.
Мать зовет его с порога:
— Ты забыл очки!
Он резко сворачивает за угол, убегая от этой невыносимой опеки. Ускоряет шаг. Подальше от дома, к свободе!