Он протягивает руку. Там, за дверью, он знает, зияет зал, пустой, как пропасть. Никого!
Он входит. И только теперь внезапно осознает, какое поражение нанесено альпинизму, придававшему смысл его жизни! Не придет больше молодежь. Чистые порывы безымянных храбрецов прежних поколений погребены в лавине — не в снежной, а в бездушной бумажной.
Он поднимает глаза. Взгляд тяжелый, как камень…
Зал полон. Юноши в спортивных фуфайках, в свитерах… Никогда еще не приходило столько людей!
На лицах — молчаливая решимость.
Деян смущен. В зале звенит тишина.
Постаревшее, измученное лицо Деяна — навстречу юным, открытым лицам.
Полные слез глаза видят ясно лучистый отсвет на этих лицах, отсвет, идущий от тех, уже мертвых лиц!
Живые и мертвые, юность и зрелость — вместе. Их ничто не разделяет. Начинается восхождение на пик ЧЕЛОВЕКА!
В горле Деяна тает ледяной комок. Он начинает свою лекцию:
— Вот люди видят скалу. Останавливаются. Возвращаются назад. Нет пути. А ведь скала — это тоже путь. Из всех путей альпинисты выбирают самый трудный!
Что им нужно?
— Человеку нужно то, что не нужно ему! — сказал бы философ Асен.
— Камнем можно убить! Из камня можно воздвигнуть неодолимую стену. Альпинисты ступают на камень и держатся за него. Камень для них — ступенька на пути ввысь!
Преврати препятствие в опору, в трамплин!
Оно исчезло, странное существо МЫ. И после своей гибели претерпевает странные метаморфозы.
Нет, МЫ не можем умереть. Умирают только одиночки. МЫ бессмертны.
Есть у нас таинственная способность почти бессознательно распределять функции всех членов группы. Группа создает своих героев, своего поэта и вожака, своего насмешника. Группа окрашивает характеры в самые разные цвета.
Погибая, мы передали уцелевшим наш групповой код. И незаметно происходит между ними новое перераспределение функций.
Группа привлекает новых членов, растет, молодеет, видоизменяется, вбирая их в свое ядро.
Каков же он, этот код, этот первичный импульс?
Может быть, это пробуждение человеческого инстинкта преодоления слепого страха, самосохранения, эгоизма?
Нас много. Нас — бесчисленное множество. МЫ стали зорче. МЫ стали богаче на одну потерю.
— Э-эй! — несется наш возглас из пустого пространства смерти. Эхо проникает в сны неведомых нам, далеких и одиноких людей. Они вздрагивают. Что-то пробуждается в их душах.
Может быть, они найдут в себе силы оторваться от всего того, что не дает им подняться вверх.
Во сне я услышала этот возглас. Давно. Я долго глушила его в себе. А после и сама начала звать…
Какую функцию определяет мне существо МЫ? Я противостою ему и через это отрицание утверждаю себя. Я принимаю существо МЫ и тем самым отдаляюсь от него…
Странная догадка обжигает меня и тотчас рассеивается, тает, как залетная снежинка, растворяется в моей иронической улыбке:
Будущее! Принадлежит ли оно этому пчелиному существу МЫ?
Медленно и неуклонно МЫ создаем себя в таких вот противоречивых группах. Испытаниями и гибелью МЫ развиваем и закаляем инстинкты будущих МЫ, которые населят нашу планету, а может быть, и всю Солнечную систему. Только так будут существовать жители Земли, миллиарды на маленьком шаре, высокоорганизованные пчелиные существа МЫ, внутри которых функции строго распределены…
Господи, что за пчелиный улей у меня в голове!
Пятеро уцелевших связаны между собой теснее, чем прежде, в группе.
Сегодня они собрались на необычном киносеансе.
В пустом зале они увидят то, что было отснято оператором Славом. Они сами решились на эту муку.
Лица пятерых и Деяна озарены переменчивым сиянием снега на экране. Немая лента. Отрывочные кадры.
Возле домика в горах — собака сторожа. Знакомая овчарка Краси. Лохматый хвост и праздничная собачья радость. Чья-то рука протягивается, собака прыгает. Чья это рука? Любого из нас. А вот Краси кидается на вожака Найдена, будто хочет куснуть. Человеческая теплота этой сцены протестует против нелепых мелочных споров двух вожаков: Найдена и Никифора. Никифор чувствует, как острые зубы сходятся на его горле.
Какое это наказание — уцелеть!
Их конфликт был зеркален — я — ты, ты — я — вот она, правда! Я был бывшим вожаком, теперь ты стал бывшим. Тяжесть с твоих плеч переместилась на мои. Теперь я — на переднем плане. Я завидую тебе, мертвому… Пересечение в точке смерти!
Глаза Никифора широко раскрыты… Если бы я противопоставил себя ему, сколько было бы шума и подозрений… Если бы я просто протянул ему дружескую руку, я выглядел бы жалким в глазах соперника, то есть в его глазах, нет, в своих собственных! Если бы я поговорил с остальными, меня обвинили бы в том, что за спиной вожака я подстрекаю к разногласиям. Я ничего не сказал, молчал, я в числе виновных, я — главный виновник.