Всю следующую неделю мы учились управлять самолетом. Машину устанавливали на вращающуюся цапфу, кем-то названную штырем. Это нехитрое устройство давало возможность создавать крены, разворачивать самолет в указанную инструктором сторону. Тренажи продолжались до тех пор, пока мы не научились выполнять «полет» по кругу без замечаний. Одновременно осваивали порядок предполетного и послеполетного осмотра самолета, заправку его бензином и маслом. Ко второму воскресенью мая программа наземной подготовки была закончена.
Первый летный день! С нетерпением ждем начала полетов. Самолеты проверены и заправлены. Учлеты в новеньких синих комбинезонах выглядят, как на параде.
— Для встречи — становись!
Группы выстроились каждая против своего самолета. Инструкторы и техники стали впереди.
— Как интересно, — шепчет Зина Близневская, — у меня, наверное, сердце выскочит из груди.
Ей никто не ответил, хотя у каждого было такое же состояние.
Начальник аэроклуба принял рапорт начлета и, собрав инструкторов, дал им последние указания.
— По самолетам! — раздалась его короткая команда.
До начала полетов считанные минуты. Как они долго тянутся! Скорей бы!
Сегодня инструктор сделает по одному ознакомительному полету, чтобы составить о нас первое впечатление. Каковы-то они будут?
Тюриков садится в инструкторскую кабину, а во вторую — учлет Аксенов, лекальщик судостроительного завода. Мы немного завидуем товарищу: ему первому посчастливилось подняться в воздух. Все его действия строго контролирует техник: проверяет правильность посадки, помогает привязаться наплечными ремнями. Только после этого он становится рядом с винтом самолета.
— Запускай моторы! — подает команду начлет.
— Выключено! — глядя на техника, спокойно произносит инструктор. — Зальем!
— Есть, зальем! — отвечает техник и начинает проворачивать винт, с улыбкой посматривая в нашу сторону: смотрите, мол, учитесь, все это вы сами должны уметь делать.
— К запуску!
— Есть, к запуску!
— От винта!
— Есть, от винта! — Техник сильно дергает лопасть, срывая компрессию, и делает два шага в сторону.
Мотор взревел, выбрасывая чуть заметный дымок, винт превратился в прозрачный диск. Гул двенадцати самолетов заполнил аэродром. Теперь все команды подавались только сигналами.
Вот Тюриков развел руки в стороны, приказывая убрать из-под колес колодки. Осмотревшись, он увеличил обороты мотора. Самолет двинулся с места и, плавно покачиваясь, порулил к старту.
Аксенов оглянулся на группу и смущенно улыбнулся. Он как бы извинился перед нами за то, что его первого поднимают в воздух.
У техника свои переживания. Провожая взглядом самолет, он не без хвастовства говорит:
— Вот это мотор, с полоборота запускается. А как работает — музыка…
Невысокого роста, расторопный и аккуратный, наш техник Павлючков пользуется большим авторитетом. По его указанию мы забираем инструментальную сумку, заправочные средства и строем идем в «квадрат» — место на аэродроме, где учлеты ожидают своей очереди на вылет. На старте остаются лишь финишер и стартер.
Не отрываясь, следим мы за полетом своего самолета. Вот он, сделав несколько кругов, садится.
Хочется бежать к нему и встретить Аксенова, но по правилам выйти из «квадрата» имеет право только очередной готовый к полету учлет.
Наконец Аксенов рядом с нами. Мы засыпаем его вопросами. Возбужденный, он в первые минуты не может ничего ответить: ему хочется, наверное, рассказать о многом, но он выпаливает только два слова: — Начало сделано…
— Да ты расскажи, как летал? — пристает Зина Близневская.
— Как летал? Сидел в кабине и смотрел. Полетишь — увидишь, — отвечает Аксенов.
— И рассказать не хочет, — обижается Зина.
Любопытство разгорается с каждым новым полетом. Моя очередь приближается мучительно медленно, а товарищи, как нарочно, делятся впечатлениями скупо. Только Зина, приземлившись, дает волю своим чувствам, захлебывается от восторга.
— Как хорошо! И ничуть не страшно, — повторяет она.
— Так-таки и ничуть? — язвит Рысаков.
— Волновалась, конечно, но, честное слово, совсем немного. С высоты все вокруг видно как на ладони, даже наша Базайха будто ближе стала, — тараторит Зина.
Каждый переживал по-своему.
Тася, другая девушка из нашей группы, после полета сосредоточенно помалкивала. Рысаков по-мальчишески храбрился и старался показать, что полет для него дело вовсе не диковинное.
Наконец и я у самолета.