Вера Аркадьевна что-то встревоженно рассказывала Магдалене Петровне. Баба Анисья ускорилась — хоть бы не пропустить ничего интересного!
***
— Ох, неспроста он повадился к нам, чует мое сердце, — говорила Вера Аркадьевна, прижимая разомлевшего Севу к груди. — С ним будет не так просто, как с остальными...
— Чего говоришь? — переспросила баба Анисья, подходя поближе.
Магдалена Петровна, не прекращая вязания, повернулась к ней.
— Да вот Вера говорит, что Петрушин этот, В. Н. который, что он "крокодилец".
Анисья Фоминична охнула, переведя встревоженный взгляд на Веру Петровну. Та молча кивнула головой в знак подтверждения.
— Дела-а-а, — протянула она, тяжело опускаясь на скамейку.
— А ты уверена?
— Да проверила я! Сыпанула ему под ноги молотый имбирь. Ты же знаешь, они его пуще огня бояться. Он аж подпрыгнул, когда наступил. Я едва ноги успела унести, пока не заметил.
— Дела-а-а, — опять протянула Анисья.
Старухи немного помолчали, каждая думала о своем.
Во двор въехал полицейский уазик.
— Саньку-то так и не нашли, — проговорила Вера Аркадьевна, провожая глазами двух людей в форме, направляющихся в подъезд, где жила семья Саньки Скворцова.
И старухи снова встревоженно переглянулись. Вот уж некстати пропал шалопай.
***
Глубокой ночью в старом доме горело три окна. Старухи не спали — им предстояла тяжелая, выматывающая работа.
Ещё с вечера Анисья Фоминична перебрала целую корзину крыжовника. Он был спел до прозрачности, с румяными боками, чуть шершавый от мягких щетинок. Оторвала хвостики, проткнула каждую ягоду булавкой и засыпала сахаром, ожидая, когда крыжовник пустит ароматный сок.
Поставив на плиту тяжёлый таз, Анисья привычно разожгла под ним огонь. Но в этот раз вместо пряных трав на столе оказался пучок странного, кроваво-красного мха. На минутку задумавшись, она решительно бросила его в закипающее варенье.
В это же время, этажом выше, Магдалена Петровна разложила перед собой клубочки ниток и серебряный крючок, который хранила в специальном футляре и доставала только по особым случаям. Вздохнув, взяла в руки крючок, готовясь сделать первую петлю.
А Вера Аркадьевна нервно ходила по комнате у себя, на третьем этаже старого дома. Сева невозмутимо взирал на нее со своего любимого кресла.
— Ну что, лапушка моя, поработаем? — она наконец успокоилась и присела рядом с ним.
Пробило три часа пополуночи.
Вера Аркадьевна взяла Севу на руки, поцеловала в нос, вздохнула, и стала пристально вглядываться в его черные выпуклые глаза. Вот блеснула первая маленькая искорка, затем еще одна. И в ту же секунду в глазах пинчера закружились, заиграли переливаясь, целые созвездия. Она смотрела в них не отрываясь, видела, как рождаются и умирают вселенные, словно заглянула в зеркало Мироздания. Вера Аркадьевна всматривалась в глубины черных блестящих глаз, стараясь понять скрытые тайны бытия, найти ответ на безмолвно заданный, очень важный вопрос.
И вот оно! Вера Аркадьевна вздрогнула. Теперь она знает!
В эту минуту, словно получив сигнал, Магдалена Петровна начала вязать. Клубок на столе запрыгал как сумасшедший, отпуская нить. Пальцы перебирали край новорожденной салфетки, крючок нырял в петли все проворнее, все быстрее. Глаза старухи остекленели. Взгляд ушел внутрь себя. Салфетка кружила, как фантастическая большая снежинка, все увеличиваясь и увеличиваясь в размерах. Затем бешеный ритм стал замедляться — вот уже можно разобрать пальцы, мелькающие в воздухе, и наконец белоснежная, удивительно красивая узорная салфетка медленно осела на колени.
Готова. Дорога запутанная, но верная!
Настала очередь Анисьи Фоминичны включиться в эту странную игру. Она стояла у плиты, помешивая варенье длинной ложкой. Варенье вдруг стало изумрудно-зеленым, словно засветилось изнутри магическим светом. Его отблески причудливыми тенями играли на сосредоточенном лице старухи. Вдруг ложка, помешивающая его, замедлила свой ход. И как будто все вокруг замедлилось — пространство и время. Тяжелые пузыри медленно поднимались со дна таза, смачно пыхали, лопаясь на поверхности. Ложка все медленнее и медленнее кружила, пока наконец не остановилась совсем. Тяжелый, дурманящий аромат разнесся по кухоньке, поднялся прозрачным искристым туманом и устремился невидимым потоком в приоткрытую форточку.
Вот и всё. Он сделает то, что должен!
Старухи устали. Скоро рассвет, надо отдохнуть.
Крокодилец был опасен, он подобрался чертовски близко. Унюхав добычу, он ни за что не отпустит ее. А дворик был лакомым кусочком.