- Что нового? - спросила графиня.
- Да что нового! - подхватила Клеопатра Ильинична. - Вот вы опять дурно почивали. Я удивляюсь, как вы совсем не занеможете. Да и поделом вам, право! Берете себе бог знает кого в дом, делаете себе беспокойство. Мне бы не след говорить, да характер у меня такой:
видеть не могу хладнокровно...
- Об Настасье Ивановне опять? - спросила, слегка улыбнувшись, графиня.
- Да о ком же еще? Наделает она вам хлопот - помяните мое слово. Да вот все не верите.
- Ну-ну, что ж? Говори!..
- Говори! Что мне говорить! Меня никогда не спрашивают. Я здесь что у вас? Каждая с улицы больше для вас значит.
- Ну, не сердись; ты знаешь, я в завещании тебя не забуду.
- На что оно мне, ваше завещание-то? Не надо.
И без него проживу свой век. У меня есть свои родственники, такие же генералы, как вы. Сколько раз хотела вас оставить...
- Что ты, Клеопатра Ильинична?
- Да так, я даром что не в молодых летах, а всетаки девушка. Мне неприлично жить в доме, где происходят такие вещи, что девице и говорить о них стыдно.
- Опять напроказил Андрей? - спросила графиня.
- Напроказит он вам, будете помнить его проказы, ничем не исправите потом - вот оно что. Клеопатра Ильинична из лет выживает, и врет она, и ничего -не смыслит она, и дура она, а на поверку дура-то умнее всех ваших умников!
- Да что ж это значит? - с нетерпением сказала графиня. - Говори, что знаешь.
- Ничего не знаю.
- Какая ты, право! Говори, пожалуйста.
- Да что вам говорить! Все толку не будет.
- Да полно же.
- Не скажу ничего.
Как выше замечено, Клеопатра Ильинична пользовалась странным правом прекословить и даже иногда грубить графине, и, по странной снисходительности, графиня, вообще не любившая противоречия, сносила терпеливо капризы своей собеседницы. Впрочем, и то правда, что Клеопатра Ильинична пользовалась своим правом только в тех случаях, когда знала, что перевес решительно на ее стороне.
Обе старухи помолчали несколько времени.
Графиня с беспокойством посматривала на Клеопатру Ильиничну. Клеопатра Ильинична, насупив брови, принялась за шерстяное вязанье.
- Ну, - сказала графиня, - видно, от тебя ничего не дождешься. Позови девушек. Я стану одеваться.
Клеопатра Ильинична бросила поспешно вязанье, вскочила со стула, как черт из табакерки, и побежала к кровати.
- Вот в чем дело. Вот что вы наделали. Честь имею вас поздравить. Князь нашел себе достойную партию, жениться-намерен...
"Графиня вытаращила глаза. - На ком, матушка?
- На ком! Известно, на ком! Вы думаете, Настасья ваша Ивановна теряет время? Нет-с! не на такую напали. И беззащитная она, и сирота она, некому за нее заступиться. А князек, сами знаете, горячка. Бац на колени. Женюсь, говорит. Так что ж вы думаете? Она же не хочет!
- Умна, - заметила графиня.
- Поумнее нас с вами проведет. Я давно заметила и замечаю... с первого раза не полюбилась. Говорила я вам тогда, да нет. Что говорю я, что ветер носит - все равно. Заслужила на старости лет, что всякая холопка больше меня значит.
- Да полно, матушка!
- Нет, правда, правда. Что тут и говорить! Я себе на уме, гляжу, что из этого будет. Стала подмечать.
Вижу, князек-то наш то и дело при ней в лице меняется, а она-то глазенки таращит. Добро, хороши были бы...
- Нет, хороши, - задумчиво возразила графиня.
- Какое хороши, черные, да и все тут. Вот у меня в молодости так уж точно были хороши. А эти что?
Знает она свое дело. Вот, думаю я, даром что графиня меня в грош не ставит...
- Да полно, Клеопатра Ильинична!
- Нет, что правда, то правда. Вот думаю я, даром что графиня меня в грош не ставитг я все-таки не дармоедка какая-нибудь, я обязанность свою знаю. Я не какая-нибудь со стороны: буду подмечать за ними, а там и скажу все своей благодетельнице.
- Спасибо, Клеопатра Ильинична.
- Ну, вот, слава богу! наконец и спасибо услышала.
А знаете, ли вы, что они уж прежде были знакомы?
- Полно, матушка, тебе это все кажется, Дмитрий Петрович сказал бы мне.
- Дмитрий Петрович старый дурак, ничего не смыслит, его самого, должно быть, обманули. Нет-с, спрашиваю, каково придумано? Там, на квартире, видеться им было неловко, так чего же легче? Отца-болвана с глаз долой, а они и живут теперь вместе. Нет-с, спрашиваю... каково придумано? Да, впрочем, и отец, может быть, с ними заодно.
- Ну-ну... это вряд ли, - бормотала графиня, - впрочем, кто знает? Аи да Андрюша! Каково?.. Это хоть бы и в наше время. Только жениться жениться...
Это уж не по-тогдашнему. Да точно ли ты думаешь, что он жениться хочет? Может быть, сказал только...
- Точно. Вы, графиня, теперешней молодежи не знаете. Откуда взялись чувства, правила, благородство такое! Я, говорит, поставлю тебя выше всех за то, что ты мне вверилась без боязни. Я сам от себя завишу, я через два месяца буду совершеннолетним. У меня нет ни отца, ни матери. Я буду богат, я могу выбирать кого хочу. Бабушка посердится... да пускай она! Она старуха, умрет скоро.
- Ах он мальчишка! - воскликнула графиня, которая боялась даже напоминания о смерти, - вздумал шутить со мной... со мной! - повторила она грозным голосом. - Ну, говори, Клеопатра Ильинична, как ты это узнала?..
- Да уж как бы ни узнала - довольно, что узнала.
- Так скажи же.
- А на что вам? Толку все-таки не будет.
- Ах, какая ты, право!
- Да какая бы ни была. Вам время вставать.
- Клеопатра Ильинична, тебе, кажется, понравился мой клетчатый капот? Я его только раз надевала.
- Так что ж?
- Возьми его себе: он для меня узок.
Клеопатра Ильинична слегка улыбнулась.
- Много милости, - сказала она. - Я это из преданности к вам, а не из чего другого, разумеется, слежу за вашей Настасьей Ивановной. Сами посудите, что мне в ней? В день нашего бала шла я по коридору... Да, впрочем, я вам рассказывала.
- Да, да... Андрюша молод. Молодость должна взять свое. Тут нет ничего дурного. Это лучше, чем другое что.
- Вот не верили вы, что быть беде; а ведь, помяните мое слово: беда будет.
- Неужели в самом деле, вздумает жениться бог знает на ком?
- А разве влюбленный мальчик будет рассуждать, как мы с вами?
- Да когда ж они видятся?
- Во-первых, по утрам, когда вы еще почиваете.
- А потом?
- Мало вам этого, что ли?.. А потом, вы в гостях - они вместе. Вы спать ложитесь - они опять вместе.
- Да где же?
- Да у меня в комнате.
- Как это?
- Да так. Я с ней нарочно поласковее стала, чтоб хуже не вышло, понимаете...
- Ну...
- Ну... вот вчера я, как будто нечаянно, оставила их вдвоем, а сама притаилась за дверью. Слышу: девочка плачет. "Отец, говорит, скоро приедет, письмо получила. Ёот мы-де расстанемся, кончено наше счастье!
Разлука вечная будет!" Нечего говорить, мастерица своего дела.
- Ну, а Андрюша что?..
- Ну, а князь-то наш утешает, даже на колени стал, за руки взял. "Настенька! - говорит он. - Вот перед богом, хочешь быть моей женой?" Она как вскрикнет да кинется ему на шею...
- И больше ничего?
- Да чего ж вам больше? Слышу, плачут оба.
Вдруг говорит она: "Нет, я бедная девушка, незнатная:
меня бабушка ваша не благословит".
- Ну, а Андрюша что?
- А он говорит: "Бабушка давно забыла, должно быть, что такое любовь, где ей помнить! Да в ее время могли ли любить, как теперь? Она, я думаю, и не любила никогда... Да я завишу от себя. Через два месяца я буду совершеннолетним".