— Сколько это безобразие терпеть? Я еще в том месяце просил…
Фетисова за столом этот безобразный крик сразу привел в нервное состояние, он неожиданно для себя стукнул кулаком по бумагам и гаркнул, оборвав дружка:
— Чего орешь? Тебе тут стадион, что ли? А ну-ка выдь отсюда!
На Михейкина давно уже так никто не кричал, он с непривычки испугался и выскочил из конторки. Фетисов тоже испугался, но вместе с тем остался доволен собой.
— Во как с ними надо, — сказал он, стараясь скрыть смущение. — Понял?
Председатель хмуро глянул на него:
— Слушай, Николай, недавно соседка твоя приходила. Жаловалась.
Фетисову опять захотелось грохнуть кулаком по столу. Он, может, и грохнул бы, но председатель, привстав, принялся рыться в столе, разыскивая какую-то бумагу и таким образом оттесняя ненароком Николая, так что в конце концов тому пришлось поменяться местами с хозяином. И тотчас желание стучать по столу у Фетисова совершенно исчезло, он огорченно закрутил головой:
— Вот вредина старая! Я ей добром, а она, значит, накапала!
Председатель нашел наконец бумажку, обрадованно сказал:
— Ага, Селиванова… Так вот, эта Селиванова сегодня всю голову мне продолбила.
— А ты зачем слушал? Гнал бы сразу в шею! — беспокойно заерзал на стуле Фетисов, стараясь сообразить, что именно могла наболтать Селиваниха.
— Черт знает что несла! — в сердцах проговорил председатель. — Не то сам вешался, не то ее грозился повесить!
— А вот если ко мне кто придет, да скажет, будто ты жену свою утопил… Верить мне или как? — хитро вывернулся Фетисов.
— Эта Селиваниха, видать, вредная баба, — продолжал председатель, в свою очередь уклонившись от ответа. — Она тебя, Коля, замотает…
— Еще поглядим! — сказал Фетисов против собственного ожидания не хвастливо, а неуверенно. Он знал причину своей неуверенности и не удивился, когда председатель назвал ее:
— Нельзя тебе нынче глядеть, нельзя, дорогой! Мы тебя выдвигаем, в передовиках теперь будешь ходить. Как старому другу советую: ну ее к лешему, эту бабку…
Председатель опять заглянул в бумажку, прочитал:
— «Не отдает доски согласно договору…» Что за договор у тебя с ней?
— Да так… Какой там договор… Для смеха, — пробормотал Николай, не решаясь рассказывать о своих отношениях с тетей Дашей.
— Из-за паршивых досок! — с досадой произнес председатель. — Отдай ты ей эти доски — и конец!
Фетисов хотел возразить, что доски совсем не паршивые, а, наоборот, еловые, одна к другой, и пусть сам председатель, если он такой добрый, раздает свои доски, но промолчал. Промолчал он потому, что председателевы слова обернулись вдруг для него буквальным смыслом. «Правильно! Отдам я доски. Только паршивые! — подумал он. — Наберу гнилья и вывалю: на, подавись!»
— Уговорил. Сделаю! — весело подвел Фетисов итог разговору и отправился разыскивать в мастерских своего дружка Михейкина: еще подумает сдуру, что Николай на него всерьез шумнул, и на собрании отвод даст, чтобы не выбирали в президиум.
Он разыскал Михейкина и через минуту уже рассказывал с хохотом, как тот вылетел из конторки; все вокруг смеялись, и Михейкин сказал:
— Ну погоди! Я тебя тоже подловлю — запрыгаешь!
С Селиванихой Николай встретился лишь через день. Злости на нее он не испытывал: едва Фетисов вспоминал о соседке, чтобы помянуть ее недобрым словом, как ему приходили на ум председателевы слова о том, что нынче Николай находится в особом почетном положении. Какая уж тут злость! Наоборот, можно сказать, приятное воспоминание.
Он, конечно, попрекнул тетю Дашу, но не сильно.
— Ходишь, капаешь? Посмеялись мы над тобой — живот до сей поры болит! Я тебе говорил: силком у Фетисова ничего не возьмешь.
— Так я же не силком, — сказала тетя Даша, вытирая глаза кончиком косынки. — Я по справедливости. Ты мне доски в кредит хотел дать, значит, могу сейчас пользоваться.
— Не можешь. Ты еще живая! — возразил Фетисов злорадно.
— Выходит, ничьи доски — ни мои, ни твои, — сказала тетя Даша печально. — Что же нам делать, Коля?
— Чего? Сейчас я их тебе отнесу — пусть стоят! — ответил Фетисов важно. — И пусть тебе стыдно будет, старая. Живи и мучайся!
Сказав так, Николай торжественно зашагал к сараю; тетя Даша вприпрыжку бросилась за ним. Она даже опередила его и ухватилась за доску из прислоненного к сараю рядка, который совсем недавно представал ей в видении.
— Эй, эй, не эти! — сказал Фетисов. — У меня другие есть, получше…