Глава 40
После прогулки в понедельник, вся неделя продолжилась так же созерцательно. Спокойная неторопливость укутала от внешних раздражителей, и позволила просто радоваться. Хорошей погоде, что неожиданно установилась. Отсутствию плохих новостей. Пустому трепу с одногрупниками.
Бремя славы, после концерта, уменьшилось ко вторнику. Все овации достались СанСею и Филу. Рядом с Филом была Наташка, глядя на которую любому было ясно, что у такой девушки даже самый никчемный парень становится очень даже ничего. А если она захочет, то даже позволит ему стать рок-звездой. У СанСея все было сложно.
Весь поток с интересом наблюдал Санины попытки объясниться. Но Воронова была печально-непреклонна. В черной водолазке, выгодно подчеркивающей около-третий размер. С поднятыми вверх волосами, открывающими волшебную шею. В скромных, не очень модных, но очень в обтяжку черных джинсах, и темных ботиночках. Она воплощала собой живой упрек мужскому бездушию, коварству, и неверности. И как же можно с ней, такой беззащитной, поступать так бесчеловечно.
Своим совершенным магнетизмом, эта безупречная, в своей законченности картина страдания, прошибала даже меня. Кончилось все как и ожидалось. В среду, после третьей пары Сашка схватил упирающуюся Воронову, затолкал в такси и повез мириться. К чести Шурика, все было спланировано. Заказано такси. У меня СанСей отобрал ключи от квартиры. Сказал раздраженно, ну ты там где-нибудь сам знаешь, я побежал короче.
Случившийся рядом в этот момент Ефрем похлопал меня по плечу. Сказал, что видимо до завтра я ночую в общаге. Так что пойдем Антоха в магазин. Вроде бы коньяк завезли.
Сенсационный возможный разрыв Вороновой и СанСея затмила другая новость. Во вторник с утра на доске объявлений висел скромный листок. На нем было написано, что формируется ССО «Мирный Атом», что будет летом работать в финском городе Ловиза. Желающих участвовать просим подать заявления.
Комсомольский вождь с руководством Управления поладил. Директор свалил отряд на Горика. А Горик спихнул это дело Паше. Получив дополнительную нагрузку, Паша вспомнил про паркет. Я почувствовал что мне кранты. Весь вторник делал вид, что не слушаю автоответчик. Но моя машина стояла под окнами Пашиного кабинета. Я позвонил.
— Паш, привет.
— Это ты? — предвкушающе заорал брат.
— Это я.
— Ты понимаешь, Антон, что ты пьешь мою кровь?
— Да, пью, – с достоинством согласился.
— И как же ты теперь поступишь?
— Паш, есть множество вариантов. К примеру – честный. Я приезжаю к вам с циклевочной машиной. Все как положено. Тебе, Людке и Юльке — маски, противошумные наушники. Два дня, и пол как новый. За выходные управлюсь. Только нужно будет все защитить от пыли. Лестничную клетку потом помыть, окна там, двери. Одежду пропылесосить.
— Мне приятно, Антон, что ты осознаешь почему умрешь. Но ты говорил про варианты.
— Предлагаю красивый вариант. Древний ковер. Скроет непорядок. Гостям расскажешь, что украл Людку из института, завернув в эту прекрасную вещь. И умчался от погони на трамвае вдаль.
— Неплохо. А как ты извинишься за твой несчастный ССО, которому я теперь куратор?
— Я, Паш, не ты. Нет во мне жестокости. Поставишь мне бутыль коньяку армянского, и в расчете.
— Гм. Ты там что, уже с наркотиками познакомился? Объясни, что я буду иметь, кроме трех, нет четырех вечеров, которые ты проведешь со своей племянницей. Не прибегая к поездкам на диване.
— Хорошо, если настаиваешь, давай две бутылки.
— Пять вечеров. И один выходной с утра до вечера.
— Вот работа с железками и бетоном – это не твое, Паш. Агрессивность в ущерб критичности, снижает твой кругозор. Ответь мне Павел, ты едешь в Хельсинки на подписание?
— Конечно!
— А зачем?
— Перегрелся?
— Нет, ты мне поясни, что хорошего ехать в толпе мастодонтов, которым ты будешь таскать тапочки?
— Предлагаешь не ехать?
— Я предлагаю рассмотреть вопрос организации, проживания, мтс, и условий соцкультбыта советских студентов. Все это требует тщательного изучения на месте. С выездом на одну-две недели. Главой группы. С Кирилом ты познакомился. Вот гадом буду, его жена в Ловизу съездит. А ты что же?