В о л о д я. Ты все смеешься. А мне действительно везде побывать надо. И на Дальнем Востоке, и на Казбеке, и в Беловежской пуще, и на мысе Желания.
Т о н я. На мыс Желания я тоже хочу. И больше никуда! Я — человек ограниченный. Мыс Желания и Фонтанка.
В о л о д я. Когда мы учили про мыс Доброй Надежды, я подумал: мне надо обязательно увидеть мыс Доброй Надежды и погулять по этому самому мысу. Слова-то какие — мыс Доброй Надежды!
Т о н я. Больно широко размахнулся. Не стать бы тебе бухгалтером.
В о л о д я. Бухгалтером мне нельзя. Ты за бухгалтера не пойдешь!
Т о н я. Иди спать. Уходи!
В о л о д я. Не хочу я спать.
Т о н я. Я хочу.
В о л о д я. Ты и иди. Кто тебя держит? Это не твоя комната.
Т о н я. Ну и характер! Последний вечер вместе, а он все наперекор.
В о л о д я. Последний? С какой стати? Жили чуть ли не десять лет вместе и вдруг — врозь…
Т о н я. Тебе же надо в Беловежскую пущу!
В о л о д я. Съезжу и вернусь! А ты меня ждать будешь?
Т о н я. Как верная жена?
В о л о д я. Именно.
Т о н я. Не пойду я за тебя замуж.
В о л о д я. А за кого же?
Т о н я. Хоть за Шурку Зайцева.
В о л о д я. Шурка на тебе не женится.
Т о н я. Он меня любит. Слышал?!
В о л о д я. Любит… Для женитьбы этого маловато.
Т о н я. Много ты понимаешь. Женится…
В о л о д я. Он — меланхолик. Меланхолики умирают холостыми.
Т о н я. Ну за Дарьялова.
В о л о д я. Так тебе и надо!
Т о н я. В общем, выйду за кого-нибудь, кто не будет уезжать от меня в Беловежскую пущу.
В о л о д я. Споришь ты только из упрямства. Лучше меня тебе мужа не найти. Чего тебе еще надо? Любить тебя люблю, парень я такой — со мной не пропадешь…
Т о н я. Уговорил! Поезжай на Казбек! Буду ждать. Желаю тебе свернуть там голову. От чистого сердца!
В о л о д я. Мы все шутим. А ведь это, Антон, действительно вроде последнего вечера. И больше мы не будем с тобой в одном классе. Худо мне будет без тебя. Привык я к тебе — просто беда.
Т о н я. Привык? (Пауза.) А чего бы ты хотел больше всего в жизни?
В о л о д я. Хотел бы, чтобы по Волге ходил пароход под названием «Владимир Дорохин». Самый хороший пароход на Волге, чтобы все хотели попасть именно на него. (Пауза.) Как там ни шути, а я тебя люблю. Вот ты и не очень красивая как будто…
Т о н я. Володька!
В о л о д я. Хорошо, красивая. Но ведь не самая красивая в мире. И знаю я тебя наизусть. Ничего нет в тебе для меня нового, неожиданного. Я тебя за косы дергал и лупил не раз. И обидно, что ты про меня все знаешь… Рассказать нечего — все известно. И обидно, что мы никогда не говорили друг другу «вы» и уже не скажем, конечно. Вот мы с тобой шли и молчали. Я не знаю, о чем ты думала. А я думал, что ты моя жена. И я начал побаиваться. Ты — моя жена, а я тебе неинтересен, ты все про меня знаешь. Приходит другой, у него будет много интересного, неизвестного, таинственного, он будет говорить тебе сначала «вы», а потом «ты» и уведет тебя.
Т о н я. Спать ты, может, и не хочешь, а бред уже начинается. Иди домой!
В о л о д я. Поцелую тебя на прощанье и пойду.
Т о н я. Попробуй только! Я как стукну…
В о л о д я (целует ее). Бей!
Тоня плачет.
Антон, я не знал… Дала бы по морде — и дело в сторону. Антон, я не хотел тебя обидеть. Тоня! Тонечка моя!
Т о н я. Я — не твоя! Я — своя! Уходи!
В о л о д я. Ухожу, ухожу. Но я не могу тебя оставить в слезах, я спать не буду. (Обнимает ее.) Прости меня, Тоня. Это было по-дурацки…
Т о н я. Уходи, Володя! Дай я тебя поцелую! (Целует его в щеку.) Уходи.
Володя уходит.
(Сидит в кресле.)
Входит Ш у р а.
Кто там? Шура! Ты ничего… не слышал?
Ш у р а. Нет… А вы про меня говорили?
Т о н я. Про нас. Где ты был?
Ш у р а. На Аничковом мосту. Целовался с лошадью.
Т о н я. Молодец!
Ш у р а. Милиционер не одобрил. В отделение водил. Если бы, говорит, ты был пьяным, тогда все в порядке. А так — подозрительно. (Пауза.) А где Елизавета Ивановна?
Т о н я. Наверное, спит в моей комнате. У меня теперь своя комната. Со вчерашнего дня. Мы разделились. Со вчерашнего дня я взрослая. Слышишь, Шурка?
Ш у р а. Слышу, но не верю.
Т о н я. А мечтать уже стыдно…
Ш у р а. Почему?