Вероятнее всего, победа сдвинула географические границы в колониях, а может, просто расширила некие возможности, и, как это всегда бывает, потребовались люди, готовые ехать в неудобья, умирать от малярии и отстреливаться от дикарей, попутно раздвигая границы страны, не будучи, в полном смысле этого слова, её гражданами.
— … херрр Георг, мы непременно… — а это уже финны, и главное — верят!
Верят, что будут писать, и что он, Ежи Ковальски, за каким-то чёртом будет писать им, что-то делать, хлопотать…
Отчасти, наверное, это своеобразный импритинг на человека, который был посредником и связующим звеном с французами. А отчасти — от полной безнадёги, от…
… но впрочем — плевать!
Они ему не родня, и, как бы не старались некоторые завести дружбу — не друзья. А жалеть каждого…
— Месье Моро, — решительно повернулся он к французу, — вы, наверное, не ждите меня, — Если месье Новак не ошибся, здесь, в Руане, мне будет проще получить кое-какие документы, чем в Париже, но это может занять немало времени.
— Да, бюрократия… — неопределённо высказался месье Моро, и, приподняв шляпу, добавил с равнодушной вежливостью, — был рад знакомству, месье Ковальски.
Ванька, знающий этикет так, как месье Моро и не мечталось, прекрасно понял всю подоплёку — то бишь то, что знакомство было и далее не предполагается. В будущем, стоит им увидеться ненароком, месье Моро, быть может, вежливо коснётся пальцами полей шляпы…
… но вернее всего, просто предпочтёт не заметить или не узнать Ежи Ковальски.
— Был рад знакомству, — отзеркалил попаданец, которого это равнодушие, признаться, несколько задело. Впрочем, душевная заноза тут же смешалась с некоторым злорадством — он не без оснований полагает, что имеет все шансы если не войти в Историю, то по крайней мере, устроиться куда как получше и повыше, чем француз.
Хотя, конечно, ему, в отличии от месье Моро, предстоит преодолеть много «Если»…
Постаравшись выкинуть из головы месье Моро и недавних товарищей по несчастью, Ванька пошёл прочь, демонстрируя уверенность, и только когда он отошёл подальше, задумался — а что, чёрт подери, ему нужно делать⁈
Нет, адреса и примерные алгоритмы он и помнит, и записал, спасибо Анджею, но вот детали…
После некоторого размышления, он решил снять номер в гостинице, вымыться как следует, отдохнуть и поесть, и уже потом соображать, что же ему делать дальше. Голова работает много хуже, чем хотелось бы — здесь и утомительное путешествие, и резкая смена климата, и очередная жизненная веха, давящая на душу и сознание разом.
— Месье, будьте так любезны… — вежливо, но решительно обратился он, выцепив глазами степенного старичка, прогуливающегося с тросточкой и таким видом, будто у него в запасе — Вечность, и он намерен провести её со вкусом, как и положено настоящему французу.
Месье оказался достаточно словоохотлив и подсказал нужное направление, а там ещё один немолодой месье — совершенно конкретный, но приличный отель, и пятнадцать минут спустя, расплатившись с портье, Ежи поднимался вслед за ним на третий этаж по узкой и крутой лестнице, ступени которой не только отчаянно скрипучи, но и, кажется, изрядно трухлявы.
Комната, а вернее, комнатка, оказалась мала и узка, и вдобавок к этим несомненным достоинствам, обладает заодно скошенной стеной с окошком в переулок, который (в чём попаданец нисколько не сомневается!) вполне аутентично зассан. В Руане он совсем недавно, но уже успел проникнуться не только готической архитектурой, найдя её совершенно восхитительной, но и отчасти — прилагающимся к этой готике образом жизни…
… не слишком, впрочем, разительно отличающимся от Петербурга.
Цена… впрочем, об этом он старается не думать, и так-то понятно, что завышенная, и хорошо, если всего-то в полтора раза. Так было, так есть, и так будет…
— Воды? — портье, немолодой уже, полноватый, в поношенной, несколько вытертой, а местами так даже и лоснящейся одежде, держится с большим достоинством. Достоинство это окутывает его, дополняясь запахами вина, табака, ветчины, и, разумеется, пота.
Последнее, впрочем, ощущается не слишком явно — быть может, потому, что от попаданца едва ли пахнет лучше.
— Быть может, стирка? — предложил портье, всё ещё не уходя, и, поняв запинку постояльца по своему, добавил великодушно:
— Всего два франка, месье!
Быть может, цена и завышена, но Ванька смирился с тем, что добрые французы, равно как и все прочие добрые граждане, обладают, скажем так, своеобразным пониманием гостеприимства по отношению к не гражданам. Это потом он освоится, научится торговаться по здешним правилам, а пока… Пока он, собственно, не понимает толком, от чего отталкиваться, на какие цены ориентироваться, и как понимать, когда тебя послали и надо или идти по адресу, или отвечать в морду, а когда — это не оскорбление, а часть торга!