Не прошло и минуты, как перед ним на небольшом подносе появилась рюмка абсента и несколько ломтиков сыра.
Чистый носовой платок у попаданца всегда с собой, и он, не долго думая, смочил его в абсенте, и, протерев сперва скулу и лицо, задрал штанину, принявшись протирать ссадины на ноге. Выглядят они… не слишком хорошо, и по опыту он знает, что дальше будет хуже! Всё это набухнет кровью, схватится корочкой, покроется иссиня-чёрными разводами и будет изрядно болеть.
Протирая ногу и шипя от боли, он ругался тихохонько на польском, потому что — курва, и что тут ещё добавить⁈
— О… месье из Польши⁈ — услышал он, сказанное с необычайной экспрессией.
— Absolutnie racja, — машинально отозвался попаданец, настороженно поднимая голову и глядя на молодого рослого парня со статями молотобойца, подошедшего от соседнего столика, — с кем имею честь?
— О, прошу прощения… — повинился тот, — Матеуш Вуйчик, из Познани!
— Ежи Ковальски, — отозвался попаданец, — из Сибири.
— О… — уже привычно отозвался Матеуш, — понимаю! Не будет ли бестактностью с моей стороны пригласить пана за наш столик?
Сказано было, разумеется, на польском, и Ежи, чувствуя лёгкий холодок в груди, согласился. Легенда его, пусть и кое-как обкатана, но…
… всё обошлось.
Его новые… хм, друзья, оказались людьми достаточно деликатными, чтобы задавать неудобные вопросы…
… и достаточно опытными, чтобы понимать, что у человека могут быть такие особенности биографии, о которых не стоит упоминать лишний раз.
— Да… — крепко ухватившись за рюмку с абсентом, Матеуш тяжело уставившись куда-то в угол, — тяжкие были времена!
— Но славные, — жарко выдохнул Якуб Шимански, невысокий, заросший бородой по самые брови, и больше похожий на еврея, чем на потомка славного шляхетского рода, — Вся Польша…
Не договорив, он снова выдохнул, помотав головой, будто отгоняя от себя что-то.
— Вся! — ещё раз добавил он, будто убеждая кого-то…
… а быть может, и себя.
— В крови, в крови потопили, — кликушески затряс головой Бартош Камински, непримечательный ничем, пока не взглянешь в его глаза — большие, необычайно красивые…
… с огоньками фанатизма в них, а быть может, и безумия.
Разговор дался попаданцу тяжело. Оно и так-то…
… а слушать, как русские войска карали четверть века назад восставших, слушать о зверствах… не хотелось, да и откровенно говоря, не верилось.
Враги, как известно, всегда очерняют…
… но с другой стороны, обмолвки старых солдат о покорении Кавказа он слышал своими ушами, а там подчас всплывали такие подробности, что…
… в общем, он решил об этом не думать, просто чтобы с ума не сойти.
— Прошу прощения, панове, — спустя два часа Ежи решительно встал из-за стола, — пора! Сами понимаете, дела…
Дел, собственно, никаких нет, просто и у этой компании их тоже нет… и судя по всему, они продолжат пить, только что не здесь, а после, к гадалке не ходи, пойдут искать приключений, и поэтому — ну их к чёрту!
Уйти, впрочем, удалось не быстро. Были поцелуи, клятвы в любви, обещания непременно познакомить с очень важными людьми…
Но вырвался и пошёл прочь, не оглядываясь и испытывая очень сложные чувства. Парни, с одной стороны, хорошие, с другой…
… он уже начал сомневаться в том, что ему стоит оставаться поляком.
— В ломбард, — постановил он, собираясь с нетрезвыми мыслями. Как-то так странно вышло, что вроде и не хотел, а заплатил не только за себя… притом даже не просили, а…
— Чёрт! — ругнулся он, не зная, как к этому относиться. Становиться кошельком ему решительно не хочется, но… видно будет.
Вспомнив снова, что хотел купить трость, Ежи зашёл в первый попавшийся ломбард, не смущаясь ни обилием дешёвого хлама, ни впечатлением общей засаленности и самого заведения, и его хозяина. Ему, в конце-концов, ехать, а не шашечки!
— Покрепче, да? — владелец, пожилой бодрый еврей такого почтенного профессорского вида, что это невольно настораживало, вплоть до желания покрепче держать кошелек, подёргал себя за бороду.
— И недорого, — уточнил паренёк, — Все эти… с женскими фигурами и прочими излишествами не стоит.
— Зря, молодой человек, зря, — осуждающе качнул головой еврей, и его завитые пейсы качнулись подтверждающее, — молодость даётся один раз…
— Впрочем, кто я такой, чтобы судить? — поправился он, заметив, что клиент не в настроении.
Несколько минут спустя перед попаданцем было уже с дюжину тростей, и он, не долго думая, выбрал одну из них — дубовую, не слишком длинную, с увесистой рукоятью. Такой достаточно удобно фехтовать, а при необходимости можно перехватить за другой конец и использовать на манер палицы.