— Вот это шлюха! — громогласно восхитился юнец, привлекая внимание, — Поль, глянь…
И он, улыбаясь и глядя женщине в лицо, очень подробно объяснил ей — где, как и в каких позах он её драл, дерёт и будет драть.
Попаданец поморщился, но заступаться не стал — спасибо, учён.
Отвернувшись, он прошёл к трапу и спустился на раскачивающуюся землю, присоединившись к остальным мигрантам, столпившимся на пристани блеющей овечьей отарой в ожидании пастуха.
— Месье Георг, вы не знаете, нас здесь кормить будут? — путая русские, французские и немецкие слова, обратился к нему один из нервничающих финнов, немолодой хуторян, вляпавшийся в неприятности и решивший сбежать от них на чужбину.
— Та-а, херр Ежи, вы не могли бы ска-азать этим тостойным госпота-ам… — начал тянуть многодетный эстонец, обременённый болезненнойблеклой женой, выводком ещё более блеклых дочерей и синдромом тревожности.
Ванька, то бишь Ежи, вздохнул, чертыхнувшись про себя. Во всей этой пёстрой трюмной компании свободный французский только лишь у него, да и то — с оговорками. Ещё двое могут, с немалым трудом продравшись через завалы и пропасти в памяти, построить громоздкое и несуразное лексическое построение, но не факт, что француз его поймёт! И уж совсем вряд ли эти знатоки поймут ответившего им француза…
— Господин Георг, вы должны… — протолкавшись к нему, с напором начала говорить немолодая женщина, матриарх многочисленного, очень шумного семейства невнятного этногенеза, и очень даже может быть, что еврейского.
Интересоваться… да не особо и хочется, тем более, любой интерес, это чуть большая эмоциональная близость, и опомниться не успеешь, как окажется внезапно, что ты всем — должен.
— Все на месте⁈ — истошно заорал подбежавший француз, — Мы с месье Моро не собираемся ждать!
Загалдели, кажется, все разом, но подошедший месье Моро, парижский буржуа средних лет, решивший под конец войны внести Свой Вклад в Победу, рявкнул, отдал приказ подчинённому ему месье Трюдо, и эмигрантское скопище двинулось за ним по Руану, всё больше напоминая попаданцу овечью отару на горных дорогах.
Сходство тем разительней, что месье Трюдо заметался сзади, натурально гавкая на эмигрантов и разве что не кусая, но зато не скупясь на пинки и затрещины. Сами же мигранты, боясь всего на свете, но больше всего опасаясь остаться в одиночестве в чужой стране, грудились, теснились и устраивали натуральные заторы где только можно, а временами и где нельзя, вызывая негодование горожан, которых принято почему-то называть добрыми…
… но уж точно — не сейчас, и совершенно точно — не по отношению к (фу!) эмигрантам.
Месье Моро, шествует впереди, как новое воплощение одного из библейских патриархов…
… и Ванька, то бишь Ежи, не долго думая, на правах почти приятеля поделился с ним этим наблюдением.
Француз, обернувшись на ходу, окинул взглядом растянувшуюся, только что не блеющую процессию, и расхохотался громогласно.
— Вот за что люблю вас, поляков, так это за задор и чувство юмора, — сообщил он, снисходительно похлопав паренька по плечу, — Есть в вас что-то…
Некоторое время он, ничуть не стесняясь, рассуждал о величии Наполеона, превосходстве одних наций над другими, и…
… в общем, обычный для Старой Европы набор расизма, шовинизма, национализма и всего того, что сейчас, в 1856 году считается естественным приложением к Настоящему Патриоту, а никак не поводом для суда.
Ванька, уже почти уверивший себя, что он Ежи, к подобным разговорам привык…
… еще в России, где, с поправками на географию и государственные границы, рассуждают примерно в том же духе.
— Сейчас доведу эту… отару, — скривился месье Моро, — сдам их по головам, и — свободен! Ох, Георг, знали бы вы, какая это мука, отвечать за этот человеческий двуногий скот!
Француза нимало не смущает тот факт, что Ежи, некоторым образом, относится к этому самому скоту…
… но ведь это же другое, верно⁈ Да и отношение месье Моро к попаданцу весьма и весьма… даже не покровительственное, а почти что через губу, да и оно вызвано разве что тяготами путешествия и некоторой его ценности в качестве переводчика. В противном случае, пожалуй, он не дождался бы и этого.
Сказать, что это неприятно…
… и в тоже время вполне привычно, и даже — более чем. В бытии крепостного лакея, есть, знаете ли, определённые особенности!
И Ванька… то бишь Ежи, Георг! Он понимает, что отношение к эмигрантам далеко от толерантности, и в большинстве стран, даже при наличии образования и капитала, своим, полностью своим, он вряд ли станет. Быть может, дети, а скорее — внуки…