Затем, рассказал отчего лопаются люди отдаляющиеся от Земли дальше отпущенного. А главное, какие это вызывает побочные эффекты. Потом объявил, что они, конечно, милые, но скучноватые ребята и потому я от них ухожу. Кот уходит со мной. Скафандров не надо.
Пока они чесали затылки и умозаключали: «Он умный? Значит я дурак! Нет. Я умный, а он бредит», мы с Глюком добрались до парадного выхода. Чрезвычайно громоздкие запоры воздушного шлюза открывала автоматика.
Капитан не успел вломиться вслед за нами и теперь разводил психоаналитику в переговорное устройство. Этот идиот счел меня самоубийцей.
Я подождал, пока за его спиной соберется побольше народу. Озабоченные рожицы столпились на экране крохотного монитора. Я не садист. Просто это шанс принадлежащий каждому из них.
Наружный люк легко отошел в сторону. Глюк с победным нявком ринулся в густую траву старого сада. Я не удержался и еще раз взглянул на монитор. Серые лица, белые глаза. Тяжело им. Они стояли стеной, смотрели и слушали.
А слушать было что! Только здесь так самозабвенно поют птицы и только здесь так свободно дышит близкое море. Я нявкнул и шагнул под старую вишню. Люк захлопнулся и исчез. Может у кого-нибудь из этих ребят сломается пружинка и он рискнет?
Фатализ
Вообразите себе очень красивый, каплеобразный автомобиль. Именно такой мчался по сухому асфальту загородной трассы. Весенняя ночь вокруг, небо, звезды и все такое...
- Скоро, скоро мы прибудем.
За рулем немолодой дядечка. Лицо его содержит огромное достоинство. Очень богатый человек.
- Аленка уже спит, уважаемый. Удивительно комфортный автомобиль у вас.
Юноша лохматый произнес это и закурил.
- Тебя почему тараканом называют? Что за прозвище...
- Это, уважаемый, не прозвище. Это фамилия моя. Удивительно звучная фамилия. Вы не находите?
- Удивительно. Удивительно привлекательная Аленушка у тебя.
- Это да. Она еще и удивительный стихи пишет.
- Я слышал.
На заднем сиденье хрупкая девушка задрав ровные ножки спала. Дядечка на ножки эти в зеркало с интересом поглядывал, Таракан же не без самодовольства.
- Никому, уважаемый, сейчас поэзия не нужна. Ни Ахматова с Цветаевой, ни Осип с Мандельштамом, ни Аленка моя, птичка божия. Не ценит народ своих поэтов. Живет человек стихами, а все в прорву.
- А мы ей сборничек выпустим. Есть у меня художник сумасшедший. График. Востребуем его на иллюстрации.
Между тем ландшафт изменился. Степь чахлая в пологие холмы превратилась. Автомобиль замедлил бег и с трассы на проселок свернул. Вскоре стали попадаться домики, освещенные и нет. Дачный поселок. Море стало видать. Дядечка еще раз свернул и остановил машину у приятного вида особнячка с башенкой.
- Аленушка, проснитесь.
- Мумм...
- Я вынесу ее.
- Чуть бережнее. Здесь ступеньки.
Они вошли в дом. Зажегся свет.
- Отпусти меня, Таракан. Я хочу тут все рассмотреть.
- Рассматривайте пристально, владейте. Здесь все в вашем распоряжении, Аленушка.
- А где мы будем спать?
- На втором этаже есть несколько спален. Там же две ванные комнаты. Вот камин. Тут кухня.
- Сколько кнопок!
- Да, я и сам в них путаюсь.
- Какая прелесть!
- Это зимний садик и бассейн. Вы голодны?
- Мы, спать, уважаемый, хотим.
- Ну что же, прошу наверх.
Гостей разместив, хозяин вниз спустился и в кресле у камина замер. Таракан, через несколько времени, тоже сошел и в кресло напротив упал.
- Сколько ты хочешь, малыш?
- Лимон, уважаемый.
- Да ты с ума сошел!
- Она не шлюха. Она поэт.
- Да хоть ангел божий.
- Ваша жена на кофе и шпильки в день больше тратит.
- Жена! Тщеславное ничтожество. Таракан, никогда не женись. Женщина, которая все время рядом, разлагает человека. Присмотрись к любой. В линии губ, в разрезе ноздрей — тщеславие, тщеславие и тщеславие! Это надо было додуматься! Жил Адам. Любил самого себя. Так нет, надо было оживить ребро, назвать женщиной и дать право считаться человеком. Это уму не постижимо!
- Два.
- Чего два?
- Два лимона.
- Ты спятил... Стой! Полтора.
- Договорились.
- Чтобы завтра тебя уже не было.
- Не будет. Деньги сейчас.
- Деньги завтра. Что она любит?
- Меня, очищенных крабов, горячую ванну.
- Немного...
Пока они говорили, Алена в ванной лежала. В розовой пене. И стихи сочиняла. Стихи сочинялись, конечно, не все не такие, как надо, и девушка быстро заснула. Таракан ее в спальню отнес и в простыню завернул, чтоб просохла.