- А ведь точно - Марина ехидно прищурилась. - Только сейчас додумался?
- Ладно тебе. Давай лучше смотреть усадьбы по Кексгольмскому шоссе, в общем, в том направлении.
- А как же море? Ты всегда мечтал о доме с видом на залив.
- Много ли того моря у нас? Вон, Ладога не хуже. Давай, бабушка, неси газеты.
- Какая я тебе бабушка! На меня еще мужчины заглядываются. - Марина Сергеевна притворно надула губы.
- Самая настоящая. Четверо внуков уже есть. Не успеешь оглянуться, Сева в дом жену приведет. Там и Дима с Настей не собираются на двоих останавливаться.
- Внуков, ты еще можешь делать.
Неделя пролетела быстро. Мирон Семенович и Марина утром уезжали на работу. Он на Путиловскую верфь, она в контору на Петергофском шоссе, где разбирала заявки и счета, вела учет для бухгалтера. По вечерам супруги звонили по объявлениям. В целом, не сказать, что густо, но интересные варианты были.
Вот и долгожданный выходной. Утром Корнев завел свой не новый, но надежный "Клен". Бензин под завязку он залил с вечера, чтоб не тратить лишние минуты днем. Марина собрала корзинку с обедом. Севернее Вуоксы супруги решили не забираться. Все же лишние версты до города, есть варианты ближе.
Первая усадьба Корневым не понравилась. Старый запущенный дом на отшибе с видом на болото за несусветную цену. Второй-третий варианты тоже не подошли. Мирон сохранял хорошее расположение духа, шутил. Между делом вспомнил, что давно собирался заказать в машину радиотелефон, да все не собрался. Удобная штука, хоть и стоит денег.
Обедали они на берегу лесного озера в стороне от дорог. Тихое уютное местечко. У воды хорошо, легкий ветерок обвевает лица. Камыши и осока шумят. Буквально в двух шагах ягодник целым ковром расстилается. Черника зреет. Хоть скребком ее греби.
- Куда дальше?
- Медведково по плану. Одноэтажный из бруса на центральной улице. Десять тысяч просят. - Мирон даже не стал разворачивать карту. За прошедшую неделю выучил ее на зубок.
- Не спеши. Когда мы с тобой в последний раз на природу выбирались?
Мирон хотел было ответить: "Все выходные", однако, вовремя остановился. Это другое. Места действительно сказочные. Не сравнить с застроенными, перенаселенными, изрезанными асфальтом ближними окрестностями столицы. Вековой бор, лесные озера, много рек и ручьев. Деревеньки и селения небольшие, часто встречаются выселки на три-четыре двора. Участки наоборот просторные, люди селятся свободно, а не стена к стене.
Он просыпался. Скрипнули массивные лиственичные балки перекрытий. Сами собой открылись окна второго этажа, и легкий сквознячок выдул застоявшийся затхлый воздух из комнат. В камине поднялось облачко угольной взвеси и втянулось в дымовую трубу. Поток свежего воздуха сдул пыль с подоконников, стен и мебели. Толстые кирпичные стены вздрогнули, на землю и отмостку посыпалась многолетняя грязь. От карниза отвалилось заброшенное ласточкино гнездо. По наличникам и ставням словно пробежала легкая рябь, миг, и они заблестели свежей краской.
Он потягивался, пробуждался от многолетнего сна.
Когда-то давно, очень давно его бросили и забыли. Хозяева уехали. Они забрали с собой кота, закрыли окна, погасили камин, перекрыли краны в подвале, вырубили электричество, на ворота повесили тяжелый замок. Они ничего не сказали, а может быть, он и не услышал. Это ведь были не первые его хозяева. Люди и раньше иногда уезжали на неделю, на две, но потом возвращались. Не в этот раз.
Люди уехали, а он остался, он ждал. На деревьях в саду пожелтели и облетели листья. Яблоки, вишня, рябина созрели и осыпались. Их клевали птицы, по ночам ими лакомились ежи и мыши. Оставшееся так и сгнило. Никто не собирал фрукты, не оборачивал каждое яблоко бумагой, чтоб положить в ящик в погребе, не ставил из вишни и рябины терпкое ароматное вино, не варил на веранде душистое варенье. На решетке камина появились первые пятна ржавчины.
Все чаще лили дожди. В одну ночь пошел снег. Вскоре снег растаял, но через две недели лег на всю зиму. Он терпеливо ждал. На Рождество у соседей светились окна, дети и молодежь радовались празднику. Везде праздничные огни, радостные лица, в домах украшенные елки и сосенки. Он один грустил с закрытыми наглухо ставнями, заметенными дорожками, засыпанными снегом воротами и дверями и без света.