Зима прошла, солнце растопило снег. Побежали ручьи. На проталинах проклюнулись первые ростки. Вездесущие воробьи свили гнезда на чердаке. Газоны и лужайки зазеленели. У крыльца зацвела сирень. Затем в гнездах вывелись птенцы, и с рассвета до поздней ночи воздух оглашался требовательными криками и чириканьем. Год прошел, снова осень, снова зима, опять наступила весна, и так сезон за сезоном, год за годом. Хозяева так и не вернулись. И он постепенно погрузился в глубокий сон.
А теперь что-то толкнуло, чем-то новым, незнакомым и одновременно до боли привычным повеяло в воздухе. И он проснулся. Он потянулся как хорошо выспавшийся человек, разом смахивая с себя сонную одурь. Как веки поднялись ставни, открывая глазницы окон. С петель ворот свалился проржавевший замок. Скрипнули двери. Из петель посыпалась рыжая ржа.
Боже! Как все вокруг изменилось. Сад пришел в запустение. Деревья разрослись, одичали. На лужайках из густой травы поднялись молодые деревца и кустики. Дорожки еле угадывались. Беседка, где раньше играли хозяйские дети, а по вечерам пили чай, покосилась, ее почти поглотили кусты вишни и терна. Веранду захватил дикий хмель. В дымовой трубе сороки свили гнездо.
Деревья в округе выросли. Дома преобразились. Сосед справа блестит новой кровлей из оцинковки, прирастил себе пристрой из бруса. Бревенчатый особнячок через два дома налево покрылся новомодной металлочерепицей. На месте крестьянского пятистенка слева новый кирпичный дом. Улица закатана в асфальт. На перекрестках и у ворот усадеб электрические фонари.
Во дворах и на улицах стало больше машин. Все незнакомые модели. Прилизанные, обтекаемые, с выгнутыми фарами, сливающимися с кузовом бамперами. Нет, не все. Вон у соседа во дворе стоит «Ярс Ангара» добротный мощный полноприводный полугрузовик. Был когда-то. Видно, давно его не заводят. Шины спущены. Краска облупилась. В кузове какой-то хлам навален. Рядом с современными полугрузовыми внедорожниками выглядит как-то нелепо. Вон, как раз на улице два таких стоят на широких шинах с высокими кабинами, хромированными решетками, большими фарами, сверкающие ярким лаком.
В кабинете прошелестел страницами Большой имперский календарь. Закладка легла на раскрытую страницу. Да, долго спал. Целая эпоха прошла. На дворе уже 1984-й год. Много воды утекло.
На заднем дворе промоина образовалась. Канализация грязью заросла. В септике черт знает, что творится. Ужас тихий. Трубы изнутри покрылись ржавчиной. Котельная в подвале заржавела и подгнила местами. Краны прикипели намертво. Мазут в баке загустел как битум.
Провода, хорошо, целы. Щелкнули предохранители и рубильники в рабочее положение. Загудел мотор водяного насоса. Работает. Мигнули лампы сигнализации. По трубам побежала вода, вымывая многолетнюю грязь и накипь. В септике недовольно заквакали и закряхтели, когда в него полилась грязная, пахнущая железом и маслами черная водица.
В комнатах сами собой зажглись люстры. Затем выключились. С иконы в Красном углу и фотографий на стенах слетела пыль. Из туалетов донесся шум воды. На чердаке недовольно загомонили птицы, когда невесть откуда взявшийся поток воздуха вынес гнезда, мусор и комья помета через слуховые оконца. В кабинете пропиликал телефон. Старый массивный аппарат с металлическим диском и эбонитовой трубкой. Заблестело тиснение корешков книг в шкафу.
Он проснулся и привел себя в порядок. Он уже слышал шорох шин по асфальту. Они возвращаются.
Вот и Медведково. Три десятка усадеб. От Кексгольмского шоссе идет широкая трасса. Ровная асфальтовая лента. Деревня расположилась на берегу живописного озера. С центральной улицы видны причалы, лодки.
Люди доброжелательные. Первый встретившийся обыватель, господин в солидном возрасте объяснил, как найти тот самый дом, что на продажу выставили. Заодно Корневы узнали, что продают дома здесь редко, люди привыкли держаться за свою землю. Хороший знак. До соседнего села ходит школьный автобус. На трассе поблизости две заправки, но бензин лучше брать чуть дальше по шоссе в направлении Буравино. Ту заправку держит Антон Викторович, а живет он вон в том доме. Бензин у него всегда хороший с Ладожского перегонного, цены справедливые, для своих скидки.
Настроение после разговора незаметно повысилось. Как будто со старым знакомым пообщались. Машину Мирон оставил на площадке перед лавкой у въезда в деревню. По Медведково супруги шли пешком, заодно приглядывались. Вот и тот самый участок. Хозяева оказались дома. Пожилая пара сильно в возрасте решила перебраться в Выборг поближе к родным.