Улик с готовностью закивал.
— Ага–ага! У наших соседей год назад Светка, студентка, взяла и в кому впала. Между прочим, замуж собиралась. Моя мама ее маме помогала к свадьбе готовиться. А Светка раз — и… До сих пор в коме лежит.
— Ну! — поддержала Динка. — А Таисия с чего–то решила, что с ней такого не случится, и папу растением называет. И вообще, она…
Динка вздрогнула и резко замолчала, когда услышала, что открылась дверь. В палату вошли двое. Одеты они были так же, как те, что пришли к ним домой в сопровождении Таисии и седоголового доктора — белые брюки и короткие халаты с нашивкой «С» внутри ромба поверх нагрудного кармана. Санитары. Один остался возле двери, другой направился к детям.
Машинально, даже не задумываясь, зачем это делает, Динка поползла назад, отталкиваясь руками от пола. Но оказалось, они пришли не за ней. Санитар поманил Улика и кивком головы указал на дверь:
— На обследование.
Улик послушался: встал и, украдкой улыбнувшись Динке, пошел к выходу.
Когда дверь закрылась, девочка поднялась с пола. Она стояла так некоторое время, не отводя от двери выжидающего взгляда. Потом глубоко вздохнула. Появление санитаров свело на нет всю эйфорию от беззаботной болтовни с Уликом. Реальность стала сжиматься вокруг нее, как будто стены в палате двигались, оставляя ей все меньше и меньше пространства.
Динка обернулась. Здесь было одно окно — длинная узкая полоса на всю ширину палаты под самым потолком. За стеклом — металлическая решетка. Динка подошла к своей койке. Попыталась подвинуть в сторону окна, чтобы выглянуть наружу. Тщетно. Ножки койки были привинчены к полу. И ни одного стула в палате.
Да уж, это не больница. Это «Сотер».
Ночью отключили свет. Люминесцентные лампы на потолке внезапно погасли, вынудив Динку испуганно вздрогнуть.
— Девять часов, — сказал Улик. — Всегда в это время свет выключают.
Девочка запрокинула голову, устремив взгляд к темной полоске неба. Интересно, зачем ее сюда привезли? Что им от нее надо?
Динка думала, придет тот седоголовый — доктор Стерх, — и все ей расскажет. Но он не пришел. Приходил только санитар. Принес ужин на подносе и стоял надзирателем, ждал, пока Динка все съест. А ей еда в горло не лезла. И вовсе не потому, что Динка не была голодной. Была! Слона бы проглотила! Но когда во время еды кто–то следит за каждым твоим движением — как доносишь ложку до рта, как откусываешь хлеб, — аппетит пропадает напрочь.
— Динка-а? — позвал в темноте Улик.
— А? — с готовностью откликнулась девочка.
— А чего тебя сюда привезли?
Динка на секунду округлила глаза, не совсем понимая, о чем он спрашивает. А когда поняла, тотчас потеряла интерес.
— Не знаю, — буркнула, отвернувшись к стене.
— Ну как это? — не поверил Улик. — Быть такого не может! Сюда только Измененных везут. Вот я мысли читать умею, а с тобой что не так?
— Со мной все так, — в стену ответила Динка; собственный голос прозвучал глухо. — Я самая обычная.
— Не, в тебе точно что–то есть, — уверенно возразил Улик. — Обычных в «Сотер» не привозят.
— Они просто ошиблись, — упрямо стояла на своем Динка. — И вообще, отстань, я ничего не знаю.
— Ошиблись?
Улик замолчал. В его молчании Динке почудилось сомнение. В конце концов, ответ на вопрос «Как обмануть телепата?» очень простой — никак. Но либо Динкины мысли к Улику в голову сейчас не «стучались», либо, видя, как Динка упирается, он решил сжалиться и не выводить ее на чистую воду.
— Но ты же… ну, в тот день… была там, внутри цветной воронки? — спустя несколько минут спросил Улик.
— Была, — нехотя призналась Динка.
— Ты помнишь, что там было? Чужой мир помнишь?
— Дурак, что ли? — возмутилась Динка. — Мне два года было, как я могу помнить?
— М–м–м, — промычал Улик и со вздохом сказал: — Мне тоже два года было, но я помню.
— А я нет, — отрезала Динка. — Все, не разговаривай со мной, я спать хочу.
Лежа в темноте, Динка слушала, как выравнивается дыхание Улика. Когда он начал сопеть, она поняла, что мальчишка заснул. У нее же сна не было ни в одном глазу.