— Осторожно! — крикнул один из соседей. — Возвращайтесь!
Коричневый цвет по краям двора начал темнеть и распространяться внутрь. Треск становился всё громче, когда он приближался ко всё ещё зелёному центру; он чуть затих, затем снова усилился, и каждая волна делала жёлто-зелёную траву немного бледнее. Затем трава вся сразу потемнела, как будто закрылся глаз, и наступила тишина. Я почувствовала, что у меня подкашиваются колени, и прислонилась спиной к грузовику.
— Ещё не слишком поздно, правда, Карл? — спросил мистер Барбер, подходя к концу аллеи. Его жена последовала за ним, шмыгая носом от страха, стараясь ступать по центру дорожки, подальше от мёртвой земли. Слабый запах смерти сменился мерзким, влажным, отвратительным уродливым зловонием, словно разверзлась какая-то огромная могила.
— Что это за запах? — спросил сосед.
— Эй, мистер, ваш парень падает, — сказал один из детей, дёргая Карла за рукав. — И у него слетела шляпа.
— Она не парень, — сказал Карл. — И её зовут Гея.
Я никогда раньше не слышала, как он правильно произносил моё имя.
— Что это за запах? — спросила ещё одна соседка. Она принюхивалась не к газону, а к ветру, продолжительному ветру, дующему по всему миру.
— Мне жаль, — сказал Карл Барберам. Он подбежал и попытался поднять меня, но я была уже была на пути в мир иной.
— Уже слишком поздно, так ведь, Карл? — спросил мистер Барбер, и Карл, кивнув, заплакал, я бы тоже заплакала, если бы ещё могла.
Послание
Голос в трубке был отчётливым, хотя и слабым:
— Наш вызов прошёл.
— Я выезжаю.
Хотя я многие годы ждал, работал и мечтал об этом, даже когда были другие проекты, мне всё равно было трудно поверить. И ещё труднее объяснить Джанет.
— Звонила Бет, — сказал я.
— И ты уезжаешь, — утверждение, не вопрос.
— Мы оба знали, что это может случиться.
— Можешь не возвращаться.
— Джанет…
Но она уже перевернулась на другой бок и притворилась спящей. Я почти слышал, как рвётся ткань: шов восьмилетнего брака, который держал нас вместе от маленьких колледжей на Среднем Западе до центров океанологических исследований и долгих зим в Вудс-Хоул.
Начав рваться, его было не остановить. Я взял такси до аэропорта.
Перелёт в Сан-Диего тянулся бесконечно. Как только я сошёл с самолёта, я позвонил Дагу в Flying Fish.
— Помнишь, ты сказал, что бросил бы всё, чтобы отвезти меня на остров, если бы то, над чем мы работали, получилось?
— Встретимся в ангаре, — сказал он.
Древняя «Сессна» Дага уже прогревалась, когда я добрался туда. Я принёс два кофе, чёрный для него. Мы поднялись в воздух и направились на запад над Пойнт-Лома, прежде чем заговорили.
— Итак, рыба наконец-то отзвонилась, — сказал он.
— Дельфины — не рыбы, и ты это знаешь, — поправил я.
— Я имел в виду не их, я говорил о Леонарде. Он так много времени проводит под водой, что у него должны были бы вырасти жабры.
Даг летал на остров два раза в месяц, чтобы доставить припасы моим партнёрам. Когда материк позади нас превратился в размытое пятно, я подумал о годах исследований, которые привели нас к этому отдалённому тихоокеанскому форпосту.
Наше финансирование было прекращено военно-морским флотом, когда мы отказались разрешить им использовать наши данные для военных целей. Оно было прервано Стэнфордом, когда мы отказались публиковать наши предварительные результаты. Грант за грантом опадали, как листья; как и мой брак, который, как я теперь видел, был всего лишь ещё одним листом, упавшим на землю. Джанет и я шли в разных направлениях в течение нескольких лет, с тех пор как я отказался от должности, чтобы продолжить дело своей жизни.
Проект.
— Вот он, док.
Остров был одолжен нам Алехандро Мартинесом, миллионером, сделавшим состояние на нитратных удобрениях сейчас находившемся на смертном одре в Мехико. Это была каменная капля длиной в милю, на одном конце которой обитали тюлени, а на другом стояли серые (цвета дельфинов, как я впервые понял) стеклопластиковые модули Проекта.
Даг вывел маленькую 172-ю «Сессну» прямо на короткую полосу, проложенную бульдозером на склоне холма. Я всегда удивлялся тому, как он справляется с туманом или ветром. До конца полосы оставалось всего около десяти футов, когда он резко нажал на тормоза, чтобы шасси не врезались в камни.
Бет ждала в джипе с включённым двигателем. Увидев лучезарную улыбку на её широком простом лице, я задумался, какой была бы моя жизнь, если бы я женился не ради красоты, а ради гармонии. Она с Леонардом в первую очередь были партнёрами.