— Она в Рейкьявике, — сказал А-Вот-И-Джонни. — Когда в фильме ничего не показали, для неё это стало последней каплей. Остальное она оставила на усмотрение Сидрата и Комиссии.
— Остальное? — Тени больше не было; и изображение, и вещество в чаше исчезли вместе с Кистью. Как и было обещано. — Что им оставалось делать?
— Все опросы, интервью, выборки населения. Всё, что вы читали о Кисти; всё это пришло от Сидрата и Комиссии. Но без помощи Хварлген. Или вашей, я на это случайно обратил внимание.
— Я и сам был сыт по горло, — сказал я. — Я чувствовал, что мы все немного сходим с ума. Вся та неделя была похожа на сон. Кроме того, в то время казалось, что говорить было не о чем. То, что я испытал, было буквально, как ты знаешь — как мы все теперь знаем — неописуемо. Поскольку мой контракт истёк, я вроде как сорвался и сбежал, потому что не хотел быть втянутым в какие-то сложные попытки разобраться во всём этом.
— И вы решили, что вы были единственным.
— Ну, а разве мы все так не решили? По крайней мере, поначалу.
Потребовалось несколько месяцев исследований, чтобы однозначно определить, что каждый мужчина, женщина и ребёнок на планете и за её пределами (плюс, как теперь считалось, высокий процент собак) испытали прикосновение Кисти в одно и то же мгновение. Мы были не более способны описать это ощущение, нежели собаки. Это было очень чувственно, но ни в коей мере не физически, ярко красочно, но невидимо, музыкально, но не совсем звучно — совершенно новое ощущение, неописуемое и незабываемое одновременно. Лучшее описание, которое я слышал, было от индийского режиссёра, который сказал, что это было, будто кто-то нарисовал его душу светом. Это, конечно, поэтическая вольность. Всё произошло менее чем за мгновение, но прошли дни, прежде чем кто-либо заговорил об этом, и недели, прежде чем комиссия SETI поняла, что это и было обещанное нам сообщение.
К тому времени оно стало всего лишь воспоминанием. И нам повезло, что мы все его ощутили — иначе некоторые из нас провели бы следующие несколько столетий, пытаясь описать это тем, кто этого не почувствовал. Может быть, возникла бы новая религия. Как бы то ни было, большинство людей на планете занимались своими делами, будто ничего и никогда не было, в то время как другие всё ещё пытались понять, как повлияла Кисть для детей. И на собак.
— Это стало горьким разочарованием для Хварлген, — сказал А-Вот-И-Джонни. Было поздно; мы сидели на улице, пили виски и ждали заката.
— Знаю, — сказал я. — Для неё это было оскорблением. Она восприняла это как «отмашку». Я могу понять её точку зрения. Наконец-то с нами связалась другая, возможно, единственная другая форма жизни во Вселенной, но ей нечего сказать. Не более чем «привет» или «как дела». Она назвала это волной от проходящего корабля.
— Может быть, потому, что это случилось со всеми, — предположил А-Вот-И-Джонни.
— И это я тоже могу понять, — согласно кивнул я. — Мы все решили, что это произошло только с нами.
Один из моих названных внуков подъехал на велосипеде, везя черепаху. Я дал ему за неё доллар и положил её в картонную коробку под трейлером вместе с двумя другими черепахами.
— Я плачу детям, чтобы они подбирали их на дороге, — пояснил я. — Затем после захода солнца я отпускаю их, подальше от трассы.
— Что касается меня, то я настроен более оптимистично, — сказал А-Вот-И-Джонни. — Может, дети, которые испытали на себе Прикосновение Кисти, вырастут другими. Может они станут умнее или будут менее жестокими.
— Или, хотя бы собаки, — сказал я.
— А что вы об этом думаете? — спросил он. — В конце концов, вы были первым контактёром.
— Я был просто образцом для корректировки протокола, — сказал я. — И я получил такое же сообщение, как и все остальные, не больше и не меньше. Я в этом убеждён. Я просто привык, соответствовать ожиданиям.
— Так вы не были разочарованы?
— Я разочарован тем, что доктору Киму не довелось испытать это на себе. Но кто знает, может быть, он и испытал. Что касается меня, то я старик. Я не ожидаю, что вещи будут что-то значить. Я просто наслаждаюсь ими. Вот, посмотри.
Далеко на западе между Слэб-Сити и ближайшей звездой вздымалась гряда голых вершин, раскрашивая наши трейлеры нисходящей мглой. Столкновение фотонов вызвало шквал красок в небе над головой. Мы молча наблюдали за заходом солнца; потом я взялся за один конец коробки, а А-Вот-И-Джонни за другой, и мы оттащили её к куче валунов на краю пустыни и положили черепах на ещё тёплый песок.