Араминта (в сторону). Надеюсь, что болван, доставшийся на мою долю, не столь самоуверен и его нетрудно будет осадить.
Сэр Джозеф. Гм! Простите, сударыня, откуда дует ветер?
Араминта. Глубокомысленный вопрос! У вас, сэр, видно, ум за разум зашел, что вы спрашиваете о таких вещах?
Сэр Джозеф (в сторону). Слава богу, разговор завязался. Теперь я затрещу, как сорока.
В отдалении показываются Шарпер и Вейнлав.
Белинда. Араминта, милая, я устала.
Араминта (тихо, Белинде). Давай снимем маски, чтобы Вейнлав не мог не узнать нас. От своего болвана я в два счета отделаюсь. (Громко.) Извольте, сэр Джозеф, я открою лицо, но после этого немедленно уходите. Я вижу человека, который начнет ревновать, если заметит, что я говорю с вами. Будьте осторожны - ни слова в ответ и тотчас же исчезайте. (Снимает маску.)
Сэр Джозеф (в сторону). Богачка, обедавшая у миледи Фрилав! Сэр Джозеф, твоя будущность обеспечена! Ей-богу, я по уши влюблен. Но буду осмотрителен и скрытен.
Блефф. Клянусь, я увижу ваше лицо.
Белинда. Обязательно. (Снимает маску).
Шарпер (приближаясь). Ваш покорный слуга, достойные леди. Мы уже опасались, что вы лишите нас возможности узнать вас.
Араминта. Мы хотели побыть одни, но убедились, что дурак имеет над дамой в маске то же преимущество, что имеет трус, пока его шпага в ножнах; поэтому нам пришлось снять маски ради самозащиты.
Блефф (сэру Джозефу). При виде этого малого кровь бросается мне в голову. Находиться рядом с ним я не в силах, а оружие в парке обнажать нельзя.
Сэр Джозеф. Как жаль, что я не смею остаться и сообщить ей, где я живу!
Сэр Джозеф и Блефф уходят.
Шарпер. В истинной красоте, равно как в истинной храбрости, есть нечто такое, чем не дерзают восхищаться мелкие души. Видите? Совы исчезли, как при восходе солнца.
Белинда. Очень учтиво с их стороны! Но мне кажется, мистер Вейнлав тоже не протер себе глаза, хотя солнце и взошло: у него такой вид, словно он боится приблизиться. Ну, будет, кузина, помирись с ним. Клянусь, он выглядит сейчас таким жалким! Ха-ха-ха! Да, влюбленный вдали от своего предмета подобен телу без души. Мистер Вейнлав, могу я поручиться, что впредь вы будете вести себя хорошо?
Вейнлав (в сторону). Теперь я должен притвориться, будто знаю так же мало, как она, о том, что известно ей так же хорошо, как мне. (Громко.) Верно, мужчина склонен наносить обиды там, где их охотно прощают. Однако, сударыня, я умею не злоупотреблять милосердием и новых обид уже не нанесу.
Араминта (в сторону). Как он холоден!
Белинда. Я растопила для вас лед, мистер Вейнлав, и на этом расстаюсь с вами. Пойдемте, мистер Шарпер, погуляем и посмеемся над тем, что вульгарно и в великих и в малых. Видит бог, я обожаю Каули {37}. А вам он нравится?
Шарпер. Еще бы, сударыня! Это же наш английский Гораций.
Белинда. Ах, он такой изысканный, такой утонченный! У него есть все, что я люблю в этом мире. Идемте-ка в ту сторону: я вижу там одну парочку, чью историю вам расскажу.
Белинда и Шарпер уходят.
Вейнлав. Полагаю, сударыня, что законные формальности должны соблюдаться даже в случае отмены наказания: обидчику следует просить о привлечении его к суду и тогда, когда амнистия уже у него в кармане.
Араминта. Я потрясена! Эта наглость затмевает предыдущую, но кто бы ни привил ее вам, уповая на мое мягкосердечие, он сильно обманул вас, в чем вы и убедитесь.
Вейнлав (в сторону). Это еще что такое? Куда ее понесло? Вот неожиданный поворот!
Араминта. Низкий человек! Разве вы недостаточно оскорбили меня своей грязной страстью?
Вейнлав. Грязной? В другом месте вы прилагали к этой страсти куда более нежный эпитет.
Араминта. В другом месте? Злодейский умысел на мою честь! Но будь ты даже наделен подлостью и злобой всего своего пола, тебе и тогда не запятнать моей репутации. Нет, я не заблуждалась, стараясь не думать о людях хорошо. Не знаю, долго ли я обманывалась бы в вас: я еще не успела составить себе окончательное мнение. К счастью, ваша низость, проявившаяся так быстро, не дала ему превратиться в ложное убеждение. Уходите, недостойный, неблагодарный человек, и берегитесь попадаться мне на глаза!
Вейнлав. Уж не сон ли мне приснился? Быть может, я сплю и сейчас? Чему мне верить - глазам или ушам? Ваше волнение, сударыня, исключает дальнейшие переговоры, но вот молчаливое свидетельство того, что вы простили мою вину. (Достает письмо и протягивает ей, Араминта вырывает его и бросает в сторону.)
Араминта. К чему бы вы ни прикоснулись, все отравлено. Дотронешься волдырь вскочит.
Вейнлав. Ваш язык отрицает то, что сделала рука?
Араминта. Опять загадки, бессмысленные и дерзкие! Видимо, мне следует удалиться.
Вейнлав. Нет, сударыня, уйду я. (В сторону.) Она знает, что на листке ее подпись и не захочет опозорить себя в глазах первого же, кто найдет письмо. (Уходит.)
Араминта. Женское упрямство закрыло мне глаза, а женское любопытство побуждает вновь раскрыть их. (Подбирает письмо и уходит.)
Сцена пятая
Другая часть парка.
Входят Белинда и Шарпер.
Белинда. Клянусь, мы никого не пощадили. Мистер Шарпер, вы - истинный мужчина. Где вы научились так ловко злословить?
Шарпер. По правде говоря, сударыня, это у меня природный дар, хотя признаюсь, что отшлифовал его, чтобы стяжать симпатии женщин.
Белинда. Вы правы: умение злословить - первое достоинство дамского угодника.
Шарпер. Я скорее сказал бы - второе и самое лучшее.
Входит Пейс.
Белинда. Ну, что, Пейс? Где моя кузина?
Пейс. Ей стало нехорошо, сударыня, и она спрашивает, прислать ли карету обратно за вами.
Белинда. О господи, конечно, нет: я еду с ней. Идемте, мистер Шарпер.
Уходят.
Сцена шестая
Комната в доме Фрндлуайфа.
Входят Летиция и Беллмур. Одеяние Беллмура, шляпа и пр. разбросаны по
комнате.
Беллмур. Напрасные опасения! Здесь ни души, шума никакого.
Летиция. Могу поклясться, что слышала голос своего чудовища. Я до смерти перепугалась. Послушай, как у меня бьется сердце.
Беллмур. Это сигнал любовной тревоги. Давай вернемся и вновь...
Фондлуайф (за кулисами). Кокки! Кокки! Где ты, Кокки! Я возвратился домой.
Летиция. Ах, это он! Скорей, скорей собирай свои вещи!
Фондлуайф (за сценой). Кокки! Отвори, Кокки!
Беллмур. Чума его порази! Чтоб его рога воткнулись ему в глотку! Пластырь! Где мой пластырь? (Мечется по комнате, собирая вещи.}
Летиция. Это ты, сокровище мое? (Беллмуру.) Да оставь ты этот пластырь! (Кричит.) Ты не заглянешь сюда, Никкин? (Беллмуру.) Беги ко мне в спальню, живо!
Беллмур убегает.
Фонолуайф (за кулисами). Загляну, дорогая, но я очень спешу.
Летиция. В таком случае я отопру. (Открывает дверь.)
Входят Фондлуайф и сэр Джозеф.
Фондлуайф. Целую тебя, дорогая. Я встретил по дороге судовладельца, и мне нужно взять из твоего шкафчика бумаги и счета.
Летиция (в сторону). Я погибла!
Сэр Джозеф. Прошу вас, любезный олдермен, сначала выдать мне пятьдесят фунтов: я тороплюсь.
Фондлуайф. Я уже выплатил сто по чеку. Теперь еще пятьдесят? Ну, что ж, у меня найдется как раз эта сумма в золоте. (Уходит.)
Сэр Джозеф (в сторону). Ей-богу, прелюбопытно! До чего хорошенькая плутовка! Заговорю-ка с ней. (Громко.) Не слышали чего-нибудь нового, сударыня?
Летиция. Я редко выхожу из дому, сэр. (В тревоге расхаживает по комнате.)