— Каждый, возьмите сосуды.
Мы беспрекословно шагнули вперёд. Я взял чашу — ледяной холод обжёг пальцы. От жидкости исходил странный запах — горький и резкий.
— Что это? — снова спросил Гар Рус. Какой он любопытный… Впрочем, это было интересно каждому из нас. Только Валеон отвечать не спешил.
— Пейте до дна.
— Но мы даже не знаем, что это!
— Ну тогда не пей. Остальные пройдут посвящение, а ты будешь единственным учеником, который ни одной техники изучить не сможет.
Я поднёс чашу к губам. Горло обожгли горечь и холод, будто я пил ледяной кисель. Остальные не отставали.
Вы отравлены!
Эффекты:
Спутанность сознания. Слабость. Восприимчивость к духовным энергиям.
— Это яд, — выдохнул я. Хотя, судя по описанию — не яд, а скорее своеобразный стимулятор.
— Яд⁈
— Яд, — спокойно подтвердил Валеон. — Вы в секте Тьмы. Этот напиток откроет вам глаза на истинную природу нашей силы. А вы думали, достаточно просто переступить статус кандидата, чтобы стать одним из нас?
Жулай упал на четвереньки, сунул в рот два пальца…
Валеон за долю секунды пронесся до парня и наступил ему на руку.
— Только попробуй, — спокойно сказал мастер. — Лучший зельевар секты неделю готовил эти эликсиры. Каждая порция стоит дороже лачуги, в которой ты прежде жил, и если посмеешь выблевать эту порцию, я ее обратно в тебя залью. Ко всем относится.
В ушах зазвенело, мир вокруг начал расплываться. Мастер Валеон бросил факел на каменный пол, поднял руки. Его торжественный голос разнёсся по залу. Он говорил на языке, созвучном тому, на котором я произношу заклинание. И каждое слово заставляло воздух дрожать.
Мы не держались на ногах. Жидкость лишала сил.
Границы между мной и миром начали исчезать.
Валеон подошел к алтарю.
— Будьте готовы встретиться с истиной, — уронил мастер. — Готовьтесь всмотреться в бездну Тьмы.
— Я не чувствую ног, — растерянно сказала Сеона.
Мороз расползался по телу — не привычный холод льда, а будто мертвенное оцепенение. Я попытался растереть свои ладони. Тщетно.
Внезапно Жулай заскулил и пополз на четвереньках к выходу из зала.
— Я… не могу… это место… они смотрят на меня!
Я повернулся к Валеону. Ладони мастера были вымазаны невероятно алой кровью, хотя откуда ей, этой крови, взяться здесь?
— Тьма видит всех нас. Прими её взгляд или исчезни в нём.
Жулай все еще полз, скуля, как жалкая трясущаяся от холода и страха собачонка.
Темнота начала смыкаться вокруг. Догорающий факел не спасал.
— Закройте глаза. Позвольте Тьме проникнуть в вас.
Голова кружилась. Я закрыл глаза и сосредоточился на ощущениях.
Тьма просачивалась внутрь: тяжёлая, холодная. От алтаря раздался неразборчивый шепот. Голоса тех, кто был здесь раньше других. Основатели секты.
— Мы спим… Нас уже нет, давно нет, но мы здесь, — шептал алтарь. — И ты после смерти придешь к нам. Встанешь рядом с нами.
Весьма шаткое утверждение. Я не хочу после смерти существовать в каком-то камне.
— Медитируйте, — сказал Валеон. — Если не хотите умереть от отравления теневой Ци, медитируйте.
Медитация растянулась на часы. Или на минуты? Я не знаю. Но когда я наконец открыл глаза, я чувствовал себя иначе.
Теневая Ци усвоена.
Факел мастера уже потух, но это не мешало мне видеть окружающий зал в серых и черных оттенках.
Медитация вернула силы и сняла все эффекты от выпитого напитка. Кроме этого, во мне появилось нечто новое. В груди рядом с запасом ледяной Ци появился маленький комочек густого мрака.
— Все пришли в себя?
Мы закивали.
— Поднимаемся. Сегодня мне нужно показать вам еще одно место.
Наши шаги гулко отдавались в каменных стенах. Валеон всё так же шёл впереди, но на этот раз без факела. Окружающие коридоры, которые совсем недавно давили на сознание и вызывали тревогу, теперь казались родными и даже приятными. Энергия, разлитая вокруг, успокаивала. Я не чувствовал подобного на горе: похоже, посвящение Тьме поменяло меня сильнее, чем освоение ледяной техники. Да и прошло быстрее.
Мы вышли на улицы секты, прошли сотню метров и вошли в просторный зал, встретивший нас голыми каменными стенами и тусклым светом магических светильников. Вдоль стен стояли манекены — изрезанные, обугленные, покрытые трещинами. Один вообще едва держался, готовый развалиться.