Пахло тленом, пылью, сыростью и разложением. Холод пробирал до костей, и я невольно поежился. За нами словно кто-то наблюдал. Некто древний и голодный.
Линь остановился у алтаря и повернулся ко мне. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах читалась та самая усталость, которую я замечал раньше.
— Это алтарь нашей секты, — сказал он тихо. — Ты здесь уже был, верно? Это место не принадлежит живым. И никогда им не принадлежало.
Я сглотнул и почувствовал, как мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
— Ты готов? — спросил он.
— Что мне нужно сделать?
— Принести клятву верности секте. Ты должен окропить алтарь своей кровью — это символ твоей готовности отдавать свои силы ради секты. А потом — произнести слова.
Внутри меня многое протестовало против этого ритуала: не из страха боли, а из-за того самого ощущения чуждости, которое исходило от алтаря. Я уже не сомневаюсь, что Линь не хочет приносить меня в жертву или устраивать что-то иное, столь же нехорошее: слишком уж спокоен старик, слишком естественно себя ведет. Да и не нужно было бы тогда ему выдумывать свое родственное отношение ко мне.
Я сделал шаг вперед. Линь протянул мне нож — небольшой клинок с чёрным лезвием и рукоятью, украшенной странными узорами.
— Режь кожу на тыльной стороне ладони, — сказал он спокойно. — Обычно ученики режут пальцы или саму ладонь, а потом ходят и морщатся при работе и тренировках, как идиоты, пока не доберутся до зелий.
Лезвие оказалось неожиданно острым — оно легко рассекло кожу, и кровь закапала на алтарь. Я почувствовал слабую дрожь под ногами, будто само помещение откликнулось на мой жест.
— Теперь произнеси клятву, — сказал Линь.
Я закрыл глаза и повторил слова, которые он диктовал по пути:
— Я клянусь служить и быть верным секте Тьмы, пока секта верна мне. Я отдаю ей свою кровь и клянусь не причинять секте вреда, пока секта не причинит вреда мне. Пусть духи основателей примут мою клятву и станут свидетелями моего пути.
Как только я закончил говорить, из алтаря вырвались клубы черного дыма. Они напоминали бесформенные тени с едва заметными угольками глаз. Они кружились передо мной, шипя и бормоча что-то невнятное. Но вскоре их голоса начали сливаться в единый хор:
— Мы принимаем… принимаем… клятву…
Каждое слово отзывалось в моей голове. Слегка заломило виски.
Я поднял взгляд на мастера Линя. Старик смотрел на меня с лёгкой улыбкой — не доброй, но одобрительной.
— Дело сделано. Готов увидеть, почему твои цели надо бы урезать до достижимых величин? — спросил он.
Я хотел что-нибудь сказать, но в горле пересохло, и голос мне не повиновался. Поэтому просто кивнул.
Линь повернулся к духам и заговорил с ними на языке, который я не понимал. Его голос звучал низко и глухо, словно он говорил из другого мира. Духи шипели в ответ, но в конце концов один из них выдвинулся вперёд, обретая человеческие очертания.
— Один час… не больше… — прошипел он.
Линь кивнул и положил руки на алтарь. От него вдруг повеяло такой силой, что у меня перехватило дыхание.
Пространство вокруг нас словно зазвенело от напряжения. Я почувствовал давление на грудь, как будто невидимая тяжесть навалилась на меня.
Алтарь начал светиться тусклым черным светом — если это вообще можно было назвать светом. Из его поверхности высунулось гигантское щупальце, сотканное из невероятно густой тьмы, мгновенно рванулось ко мне и схватило за плечо раньше, чем я от него увернулся.
Мир вокруг исчез.
Я почувствовал падение — быстрое и бесконечное одновременно. Холод и тьма обволакивали меня, а звуки исчезли полностью. Не было ни ветра, ни ощущения движения — только пустота и тишина. Как при моей телепортации, только гораздо дольше мгновения.
Когда падение прекратилось, я обнаружил себя стоящим на коленях в крохотной темной комнате. Запах старой пыли щекотал ноздри, а воздух был неподвижным и тяжёлым.
Поднимаюсь на ноги. Тишина вокруг такая глухая, что я слышу биение своего сердца.
А потом рядом прокашлялся старик, я шаркнул ногой и иллюзия тишины разбилась.
Я провел рукой по стене рядом — шероховатый камень, покрытый вековой грязью.
— Где мы? — спросил я почему-то шёпотом.
— Это третий алтарь, — сказал мастер Линь, указав на булыжник размером с котел, лежащий посреди комнаты. — Здесь ты поймёшь правду о мире и о своих целях.
Его голос прозвучал зловеще.