— Предпочел бы услышать подробнее.
— Дома и королевский двор договорились действовать по закону. Если человек никак не вредит обществу, ему предлагают работу. Причем не так, как по твоим словам было с сыном Роя, а нормально: заработную плату, согласие родных, если речь идет о подростке или ребенке. Никому не нужно, чтобы такой человек вырос, затаив зло на своих работодателей, и начал карать.
Повозка двигалась неспешно — улицы все так же были заполнены людьми. Они уступали дорогу, но возница все-таки держал медленный темп, чтобы не сбить зазевавшегося прохожего. Мэй поглядывала в окно, а я разговаривал с принцем.
— И что, все стараются следовать правилам?
— Мы стараемся убедить Дома следовать правилам. Но, судя по твоим рассказам, в городках процветает беззаконие и взяточничество, раз городская стража тоже никак не отреагировала на заявления твоего травника. Ничего, у меня как раз в планах устроить поездку по городам, там и посмотрим, чем они вообще живут, в каком состоянии городские стены, как организована рекрутская служба. Понимаешь, в чем дело: королевство у нас немаленькое и местами довольно опасное, поэтому одаренных людей постоянно не хватает. В захолустном городке, по официальным данным, артефакты императора находят раз в год-два. В рамках королевства выходит число покрупнее — около десяти-двенадцати человек в год. Да, большинство зарятся на дармовую силу и сходят с ума от безнаказанности или убивают себя в экспериментах, но наиболее адекватных мы берем в оборот. Обычно это всего три-четыре человек в год на весь королевский двор и на Дома, причем люди весьма разных склонностей и специальностей. Кто-то желает садовничать без всякого развития, кто-то видит себя поваром. Не все, далеко не все желают овладевать своей силой и уж тем более — пытаться раздвинуть границы своей специальности, как ты с зельями. Кто-то, получив те же самые способности, просто пожал бы плечами и не стал к ним обращаться. И в сравнении с теми, кто сходит с ума от силы, это не самый худший вариант.
— Я слышал, что после того, как император создал эти таблички, их спешно собрали и в сокровищницах теперь стоят ящики, полные артефактов, — осторожно замечаю.
Принц вздохнул.
— Ну во-первых, давай начнем с самих табличек. Я не могу себе представить, чтобы император лично выгравировал руны на каждой. Не знаю, какие ремесленники делали это за него, или с ним, но кто-то точно Апелиусу помогал. Во-вторых, в сокровищницах действительно есть запасы, но куда скромнее, чем представляет себе простой люд. И предназначены эти запасы в первую очередь для будущих членов королевской семьи, а уже потом — для величайших мастеров своего времени.
И еще скажу тебе кое-что: невозможно найти все эти таблички раньше простого люда, чтобы пополнить запасы. Более того — кто-то утверждал, что находил артефакты в старых храмах или подземельях, где уже все давно было сотни раз обыскано, или в подвалах заброшенных деревень. Ничего выходящего за рамки возможного я не вижу — есть же твоя телепортация, есть печати, которые могут сработать по какому-то, как вы его называете…
— Триггеру, — подсказала Мэй Лань.
— Вот-вот. Наследие императора Апелиуса, да не посетит Великий вновь наш мир, невозможно вычистить из этого самого мира. Ситуация, когда знающий человек находит артефакт и не использует его сам, а решает оставить для продажи, довольно редка. Так поступит один человек на сотню. И уж выкупят у него табличку за отличные деньги, не сомневайся.
Карета остановилась в десятке метров от дверей Зверинца. Чили открыл дверь, выпрыгнул и придержал ее для принца. Следом за ним вышли и мы с Мэй Лань.
Возле зверинца снова собиралась экскурсионная группа. Пара господ, одетых в дорогие вещи, коротко поклонились принцу. В их поведении не было ни малейшей угодливости или раболепия — скорее уважение и искренняя симпатия. Принц ответил им коротким кивком.
— За мной, пожалуйста, — сказал принц и пошел к двери зверинца. Постучал, дождался, пока ее откроет практик в доспехах.
— Господин, — пробасил он и поклонился, насколько позволяли доспехи. — Чем могу служить?
— Добрый день, Кайлан. У вас гостья, — принц повел ладонью на Мэй Лань. — Она хочет ознакомиться с рунами в главном зале. Полагаюсь на ваше усмотрение: покажите ей все, что она захочет в этом зале увидеть. Оформите ей документы для отчетности, приставьте стражу, проверьте на артефакты. В общем, все как для обычных рунологов.
— Подвал?
— Нет, туда ей не нужно.
— Как долго она может тут находиться?
— На пару суток, — опередила меня Мэй Лань. И с мольбой уставилась на принца. Тот кивнул.
— Как пожелаете, — кивнул практик. — Миледи, прошу за мной.
Мэй Лань шагнула внутрь… А потом — едва не рухнула на подкосившихся ногах — ощутила давление звериной энергии. Страж поймал ее за локоть, придержал.
— Да уж, вам будет трудно, — прогудел стражник. — Предлагаю пока посидеть у нас в караулке.
А мы с принцем вернулись в карету и обсудили зелья. «Господину Ли» требовалось как можно больше эликсиров и как можно быстрее. Договорились о поставках, о вместительном накопителе Ци и о том, как скоро его можно будет ждать, и я попрощался.
До квартала мастеровых я бежал — если бы я шел, мог потратить на путь несколько часов, а искать повозку сейчас не было особого смысла — я бегом быстрее доберусь, чем на повозке через толпу.
Правда, спустя полчаса толпа стала куда реже. И чем ближе я подходил к рабочему кварталу, тем меньше было вокруг праздно шатающегося люда. Дома тоже исчезли, кругом были только деревянные и каменные бараки, да обнесенные забором территории. Из массивных труб вились клубы черного дыма, временами по кварталу сновали люди в одинаковой униформе — мастеровые. Всюду пахло чем-то едким. Я шел, ориентируясь по описанию принца, и искал мастерскую с гербом Дома алхимиков на воротах.
Дотопал до вытянутого барака с распахнутыми окнами. На воротах — герб Крайслеров, алхимические весы. Рядом с торцом барака стоит запряженная повозка, в которую люди в одинаковых серых одеждах грузят запечатанные ящики. Но туда мне не нужно — главный вход здесь.
Встретили меня не приветливо, но и не ужасно. Просто усталый мастеровой в форме с грязным воротничком и зеленым пятном на щеке посмотрел на меня внимательно и прохрипел:
— Зачем вы здесь?
Мастеровой откашлялся, отхаркнув на землю сгусток мокроты. Похоже, труд здесь не из легких — я даже без массажа понимаю, что у человека не все в порядке с организмом.
Судя по внимательному взгляду мастерового, поинтересовался он из природной бдительности. А может, желание отвлечься на разговор и пока не возвращаться в помещение, откуда воняет не слишком приятной смесью гари, осадка от зелий и разных едких реагентов.
— Здравствуйте. Скажите, не здесь ли сейчас находится Элиас Ройсон?
— Элиаса знаю, — охотно отозвался мужчина. — Только вот он вроде бы бесфамильный.
Это плохой знак. Одно дело — если Крайслеры решили спрятать Элиаса и запретили ему представляться своей фамилией, и совершенно другое — если он сам решил отречься от своей фамилии. Ройсон — сын Роя. Но вроде бы нет ничего, что заставило бы его думать плохо об отце? Я считаю, что Рой — образец хорошего отца. Хотя, возможно, в прошлом он не был таким…
— Проводите к нему?
— Лучше выведу его сюда, — покачал головой мастеровой. — Поверьте, ни Элиасу, ни мне, ни вам не доставит удовольствие лишняя минута, проведенная в этом проклятом бараке.
Вопрос: «Так чего ты здесь работаешь?» остался не заданным. Мастеровой, тяжело вздохнув, скрылся в темном дверном проеме барака, а я остался ждать у стены. Люди в серых одеждах загрузили повозку, не обращая на меня никакого внимания. Возница лениво хлестнул поводьями, лошади вздрогнули и охотно заковыляли, таща повозку прочь.
Интересно было бы посмотреть на содержимое ящиков. Хотя вряд ли меня оно удивит — ассортимент зелий в местных лавках я уже оценил.