И я сполна пользовался этим состоянием. Сейчас вот я сидел над бумагами, пытаясь продумать рецепты усиливающих зелий, которые дали бы мне дополнительные способности или повысили бы характеристики на пять-десять пунктов, и неизбежно приходил к выводу, что для качественных зелий усиления мне нужно пускать на каждое следующее зелье все больше и больше духовных зверей, потому что нельзя бесконечно усиливать организм слабыми зельями. Даже дважды одним и тем же нельзя.
По идее, для своего усиления мне нужен отряд практиков, который будет сидеть на стене и добывать для меня все более и более мощных зверей.
Думал и над словами безымянного практика, и над оружием, которое можно применить против Гуань-ди, если вдруг бог проснется и действительно окажется кровавым подонком. Или против самого старика, если на самом деле подонком окажется он. Слепо доверять словам незнакомца я не стану — если бы Гуань-ди был таким, как его описал у костра старик, вряд ли люди стали бы ему поклоняться. Могли, да. Но в таком случае могли остаться и доказательства его жестокости, а на деле ничего такого ни в сказаниях, ни в книгах нету.
Да и вообще, даже если Гуань-ди перебил всю божественную братию, то мог перебить их за дело. Я не знаю событий прошлого, а делать выводы на основании слов одного-единственного практика, пусть очень старого и сильного, не слишком умное решение.
Когда я в очередной раз написал экспериментальный рецепт для зелья усиления, ощутил идущую по полу вибрацию от торопливых шагов.
Я по-прежнему ощущал все происходящее в двух метрах от меня, но мне это не мешало. Страхи от усиления осязания остались лишь страхами: у меня не возникало болезненных ощущений от трения одежды о тело, а жар от прикосновения к горячему не заставлял корчиться в муках. Осязание улучшилось, но иначе, чем я представлял.
Я отложил карандаш, когда некто замер рядом с моей дверью. А через секунду в комнату торопливо затарабанили.
— Открыто!
Дверь распахнулась. На порог, загнанно дыша, шагнул мелкий паренек из нового набора слуг.
— Господин! У ворот это… Меня стражники прислали! У ворот люди с повозками! — выпалил парнишка, распахнув глаза. — Вас требуют!
— Иду, — коротко бросил я, поднимаясь.
Либо сюда наконец добрались мастеровые с Фэйляня, либо нашлись еще строители, желающие поработать на стройке рабочего поселка. Во второе я не верю — слишком уж рьяно стремились люди на стройку в лесу Туманов. Мастер Линь не уставая тряс кошелем с золотом, компенсируя опасность леса, и это работало: даже история о съеденном медведем бедолаге уже никого не пугала.
Я вышел на дорожку и пошел к воротам. Мог бы телепортироваться, но не стал — шагать даже по многократно хоженым местам было приятно и ново. Я ощущал каждый булыжник под ногами, ощущал текстуру и плотность каждой травинки вдоль тропки. Чувствовал, как ветер играет сонмом пылинок, ощущал медную монету, провалившуюся в щель между булыжниками и успевшую позеленеть от влаги и времени. «Смотреть» на метр в землю у меня не получалось, так что не быть мне добытчиком кладов, но верхние слои почвы, сантиметров пять-семь, я видеть мог.
— Китт, — невозмутимо качнул головой стражник. Я кивнул в ответ и вышел за ворота.
Я был прав — прибыли мастеровые из Фейляня. В десятке метров от ворот стояли три груженые скарбом телеги. Деревянные колеса в засохшей грязи, шкуры лошадей блестят от пота. Люди же выглядели так, будто дорога выжала из них все соки. Мужчины, женщины, притихшие дети, прижавшиеся к матерям, старики. Одежда поношенная и грязная, в глазах — настороженная усталость.
Стоило мне показаться, как из группы вышли двое. Курс, мастеровой, с которым я познакомился в Фейляне: невысокий, жилистый мужчина с желтоватым оттенком кожи. Рядом с ним шагал другой: покрепче, плечистей. Шел уверенно, широко расправив плечи и не стесняясь смотреть мне в глаза.
— Господин, — Курс слегка поклонился. — Мы добрались.
Я кивнул:
— Отлично. Я ждал вас несколько позже. В планах было поселить вас в дома рабочего поселка, но пока они не достроены. Есть другой вариант…
Тут широкоплечий мужчина резко шагнул вперед, перебивая.
— Я — Бай, — хриплым голосом сказал мастеровой. — Выходит, жилья не будет? У нас дети и бабы, все устали и рассчитывали сразу заселиться. Вы это… обещали жилье, господин. Надо бы слово сдержать.
Договорив, мужчина вдруг побледнел и шагнул назад. А я медленно вдохнул и выдохнул, успокаивая вспыхнувшее раздражение. Давящая аура нехотя исчезла.