В принципе, с настоятельницей можно было поговорить начистоту про обучение профессиям всех желающих. Я получил бы куда больше содействия, если бы она знала всю подоплеку. Однако женщина и так сильно помогает и городу, и нуждающимся, и навешивать на нее еще и пансионат… Нет, пусть идет, как идет. Придет время — узнает сама.
— Спасибо, — запоздало киваю женщине. Та выходит из-за стола, кивает:
— Следуй за мной.
Настоятельница молча повела меня по узким коридорам и остановилась перед более массивной дверью, за которой я прежде не был.
— Прошу.
Я потянул ручку двери. Настоятельница шагнула первой и остановилась у порога, сложив руки в рукава. Ее лицо было равнодушной маской, внешне не выражающей ни единой эмоции, но в глазах плясало любопытство.
Стоило мне переступить порог, как все люди в зале замолкли, и на меня обрушилась тишина.
На деревянных лавках сидели человек сорок, и все как один сейчас оборачивались и смотрели на меня. Старики, старушки. Морщинистые лица, седые бороды, натруженные руки, сложенные на коленях. Кто-то смотрел на меня с напряженным недоверием, кто-то излучал откровенный скепсис, ленивое равнодушие. Были и редкие искорки любопытства.
Люди молча ждали, что скажет юны практик, пригласивший их сюда.
Я, как ни в чем не бывало, прошел между рядами лавок к небольшому возвышению, с которого обычно говорили проповеди. Обернулся. Поклонился:
— Здравствуйте, уважаемые жители Циншуя. Меня зовут Китт Бронсон. Я практик и зельевар секты Тьмы.
Голос прозвучал ровно и уважительно, без тени высокомерия или подобострастия — как я и хотел. Еще раз обозначил поклон.
— Не буду ходить вокруг да около. Вас пригласили сюда выслушать мои предложения, и первое озвучу сразу. Я открываю место вроде школы, чтобы обучать там группами, как в школах, только учиться эти группы будут не счету, а профессиям, — тут старики загомонили, зашептались, переглядываясь. А я продолжил. — Мне нужны наставники для молодежи, готовые поделиться своим опытом, научить людей полезному: кузнечному делу, ткачеству, травничеству — всему, что они готовы дать. Если кто-то из вас готов, он сможет передавать свои знания, жить в достойных условиях в отдельной комнате и получать хорошее жалованье в золоте. Ваш опыт не канет в… реку, — быстро исправил я окончание фразы — тут не было ни Леты, ни старика Харона.
Люди в зале зашевелились еще активнее. Качались седые и поседевшие головы, доносились обрывки возмущенных фраз: «…да как можно?..», «…это же неправильно!..».
Один из стариков медленно встал. Крепкий, лет шестьдесят на вид, не меньше, но мышцы еще в форме, вон как выпирают под одеждой. Лицо — старая, выжженная солнцем кожа, натянутая на резкие, твердые скулы. Глаза — темные, цепкие.
— Практик Бронсон. — Заговорил старик рублеными, короткими фразами. — Говоришь красиво. Золото, жилье. Хочется верить. Но не глупость ли говоришь? У каждого мастера. Свой взгляд. Как можно научить. Охотиться. Или находить в лесу травы. Толпу?
— Ученик должен смотреть в глаза учителю, — поддакнул некто, — а учитель — видеть каждую ошибку ученика! У тебя же не учеба получится, а базар. Базар!
В зале раздались гулкие одобрительные возгласы.
Я ожидал меньшего сопротивления, недооценил их закостенелые догмы. Впрочем, и они кое в чем правы.
— Ваша правда, уважаемый мастер. Лучшие навыки родятся в мастерских, где один человек будет учить другого, передавать знания со всем пылом и страстью, — я сделал паузу, давая словам осесть, и обвел взглядом всех собравшихся. — Но ответьте мне, скольких учеников вы обучили за свою жизнь? Пятерых? Десятерых? А скольких хотели бы обучить, за сколькими видели талант, но не могли, потому что не было средств содержать еще один рот, или не было времени объяснять двум ученикам разное, потому что один уже знает что-то, а второй — нет? Было такое? Ведь наверняка было же!
Некоторые старики опустили глаза.
— Я предлагаю не заменить глубину образования количеством учеников. Я предлагаю на равных обучать тех, кто будет желать этого и обладать талантом! — мой голос зазвучал тверже. — Пусть двадцать парней придут на смотр в кузницу. Кузнец покажет им, как держать молот, как разводить жар, как отличить хорошую сталь от плохой. Двое испугаются жара и уйдут. Двое окажутся слабаками. Еще двое — лентяями. Но остальных можно обучить, если будет место, будут рабочие места и будет время, чтобы учить, а не отвлекаться на поиск материалов для работы, на поиск денег для жизни. Дайте им проявить себя, получить столько знаний, сколько они будут готовы и способны унести. А если кто покажет ту самую искру, ради которой стоит брать их в подмастерья и вести с глазу на глаз, ведите их дальше! Дайте им все, вложите в них душу!