Марика взглянула на него и стала рассказывать:
— В окрестностях Ердегхата есть крупное охотничье угодье, в котором водятся фазаны, олени, дикие кабаны. Сюда часто приезжают охотники из Пешта. Местное общество охотников на протяжении нескольких лет мечтало построить здесь охотничьи домики, но у него не было для этого средств. А на площади Халом, куда мы сейчас направляемся, жила старая тетушка Кунер. Когда-то давно она держала небольшую лавку. Здесь же, при лавке, она и жила в большой трехкомнатной квартире. Два года назад тетушка Кунер умерла, и весь дом перешел в ведение городского совета, так как родственников у старушки не было. Директор нашей школы решил, что в этом доме неплохо было бы разместить библиотеку, даже достал денег на приобретение книжных полок.
Короче говоря, сначала все шло хорошо. Исполком на одном из заседаний принял постановление о передаче дома в ведение школы, а мы, преподаватели, на общественных началах взялись переоборудовать здание под библиотеку. Но потом кто-то подсчитал, что запланированная перестройка обойдется дороже, чем сооружение нового здания. Тогда исполком принял новое решение — построить кафе, для чего нашлись и деньги, и стройматериалы. Такого кафе я в жизни не видела. В середине его разместили пивной зал (это в кафе-то!), а справа и слева устроили по закрытому залу. Двери там дубовые, вся мебель тоже сделана из дуба, светильники из оленьих рогов. Короче говоря, все помещения оборудованы как надо.
— Пока я не вижу в этом ничего плохого и даже одобряю, — заметил Эндре, все еще не понимая причин возмущения Марики. — Жители вашего городка смогут теперь проводить время в этом уютном заведении, а, как известно, красивый интерьер оказывает благотворное влияние на человека. Тебе не приходилось обращать внимание на то, как ведут себя люди в помещении, где чисто, и в помещении, где грязно? В комнате с вымытыми полами даже самый некультурный человек плевать не станет...
— Это верно, — согласилась девушка. — Хорошо, если бы и в нашем кафе так было, но туда, к сожалению, горожане не попадут.
— Как это — не попадут?
— Очень просто: не для них оно строилось. На бумаге, вернее, по документам кафе, построено, конечно, для них, а на самом деле — для общества охотников и его почетных гостей из столицы.
На какое-то мгновение воцарилась тишина, а затем со стороны плотины снова послышался рокот машин и механизмов. Чем ближе Марика и Эндре подходили к площади, тем глуше становился шум, доносившийся со стороны плотины, и тем громче пение, доносившееся из кафе.
Перед кафе стояло несколько легковых автомашин, среди которых Эндре сразу заметил «мерседес» отца и чью-то «Волгу». Вокруг кафе слонялись любопытные парни и девушки. Они разговаривали, заразительно смеялись и заглядывали в окна...
Помещение пивного зала было набито битком. Кругом висел табачный дым, пахло палинкой. Эндре шел первым — он прокладывал дорогу Марике, ловко проталкиваясь через толпу. Наконец они пробрались в один из залов, который встретил их нестройным пением.
Эндре и Марика остановились на пороге и осмотрелись. Облако табачного дыма было здесь даже гуще, чем в пивном зале. За столиками, выстроившимися в два ряда, сидели приглашенные на торжество, а перед ними громоздились батареи винных и водочных бутылок.
Эндре довольно быстро отыскал отца и Бежи, которые сидели в обществе нескольких старших офицеров. Тут же были и Миклош Лонтаи, и командир полка, и секретарь партбюро, который в этот момент разговаривал с генералом Загони. На пятачке, в центре зала, танцевали четыре пары. И Эндре заметил, что женщин здесь вообще-то мало.
Он приветственно помахал рукой отцу. Варьяш был уже подшофе и распевал во все горло, обнимая за талию Бежи, по выражению лица которой можно было определить, что чувствует она себя явно не в своей тарелке.
Кто-то окликнул Эндре по имени, но среди общего гвалта он не понял кто. Напротив Варьяша сидел худощавый мужчина лет сорока, который уже снял пиджак. Лицо его раскраснелось, глаза перебегали с одного предмета на другой. Чуть позже Эндре узнал, что это не кто иной, как сам Балло, председатель горсовета. Вдруг кто-то взял Эндре за руку. Он обернулся и увидел Лонтаи.
— Идите к нам, — дружески позвал его подполковник и потянул за собой. — Мы, военные, должны держаться вместе.
Миклош представил Эндре Варьяша генералу. Загони встал и через весь стол протянул солдату руку. Его примеру последовали остальные.
— Ну, дружище, теперь ты видишь, какой у меня сын?! — громко крикнул Варьяш, обращаясь к генерал-майору Загони.
Худое лицо генерала озарилось улыбкой, но, чтобы не кричать через весь зал, он лишь помахал писателю рукой.