Вода была прохладной, и, размягчая хлеб, хлынула в горло приятной волной. Хоть в камере и было сыро, темно, и порой даже прохладно, но жажда мучила узников с не меньшей силой, чем если бы они были на солнцепеке.
Нельзя сказать, что Паша насытился, однако давно урчавший живот немного успокоился, а неприятное чувство легкой тошноты исчезло.
– Это обед был, в следующий раз под ночь покормят, – уведомил Пашу Завид.
– Понятно, сытым тут не станешь.
–Так, а чего ты хотел, в темнице сидим, а не на пиру у Князя, – сказал Завид, и снова принялся за свои вопросы.
В какой-то момент разговор зашел о богах:
– А богам вы каким поклоняетесь? – спросил Завид.
– Как бы тебе это объяснить, – почесывая затылок начал Паша, – вообще религий у нас достаточно много, но есть такие люди, которые совсем богам не поклоняются и в них не верят, я вот из таких…
– Как это? – удивленно воскликнул Завид, – Так, а кого ты просишь о помощи, как вообще живешь, да и как можно в богов не верить, когда они людям являются постоянно?
– И где они являются? У нас только сказки про их явления есть…
– А ты сюда как попал? – прервал верующий Пашу, – По своей воле?
Тут Паша осекся, он уже смирился с ситуацией и тем, что разумных объяснений ей не найдет.
«Просто переместился»: думал он, все больше и больше разубеждаясь в слове «просто».
– Ты хочешь сказать, что меня сюда боги перенесли?
– Ну, так, а кто еще? – почесав свою козлиную бородку, глянул на Пашу Завид, – они и перенесли.
– Еремей говорил про это что-то, да слушал я невнимательно…
– Вот, а ты бы волхва, тем более Еремея, послушал, он на всю округу славится, самый ученый да сильный из всех волхвов и колдунов, что тут живут.
– Самый, говоришь?
– Конечно, – слегка подумав, Завид добавил, – ну, может не самый, но один из самых, это уж точно.
Воцарилось молчание, впрочем, недолгое:
– Так, а те кто верят? В кого они верят? – все-таки решив до конца услышать ответ, снова спросил Завид.
– В Иисуса, в Аллаха, в Будду, – взглянув на Завида, Паша слегка нервно сказал, – Да их я всех и не помню…
– Погодь, Иисус… – Завид как-то дергано почесался, отвернувшись к стене, – Во, вспомнил!
Он обернулся к Паше с этой фразой, вскинув указательный палец вверх.
– Был я, значит, в корчме у себя в деревне, как-то. И там купцы проезжие сидели, да разговаривали. И услыхал я мельком, будто некий Иисус, или как-то так, ходил по землям от Иерусалима до Рима, да людей лечил и чудеса творил разные, – Завид задумался на миг, и продолжил, – Так вот, ходил он уже давно, и сейчас ромеи и латиняне богов своих забывают, что помогли им Империю образовать, да многие Иисусу этому поклоняются. Но некоторые не хотят, и, в общем, ссоры у них там жуткие по этому поводу, резня даже. Но я мельком слышал, всей правды не знаю, может это тот Иисус?
– Хм…
И тут Паша задумался, напряженно пытаясь вспомнить школьный курс истории, который бы ему помог правильно понять Завида, и ответить на вопрос. С одной стороны, если он в параллельном мире, на что указывали многие факты, то Иисус никак не мог быть тем самым, с другой стороны название городов чрезмерно сильно напоминали реальные, что наводило Пашу на мысли, что если это и не они, то их аналог в этом мире. Но все эти мысли ломались под одной, бьющейся в голове: «Я ничего не понимаю!».
– Может и тот, не знаю я. Тот тоже чудеса творил… – сказал Паша, и отвернулся к стенке, давая понять, что не намерен продолжать этот разговор, и нуждается в возможности все обдумать.
Решив, что тема богов может быть затронута и попозже, чтобы не гневить Пашу, Завид стал задавать иные вопросы. Так и пролетел день, вечером, как и обещал Завид, окошко на двери снова открылось. Получив на ужин какое-то подобие рагу и кусок хлеба с неизменным кувшином воды, узники поели и легли спать, пока сохранялось хоть какое-то ощущение сытости.
Утро для Паши оказалось нелегким. Во всех этих передрягах, в которые он имел неосторожность попадать в последние дни, он все-таки простудился. Заложенный нос мешал дышать. Паша неустанно чихал и кашлял. Заметив это, Завид несколько отстранился от Паши, пояснив это действие нежеланием заразиться. До обеда Паша пытался лечь на сене так, чтобы было как можно теплее, в желании наискорейшего излечения простуды. Он уже привык, что простуда проходит сама по себе, и самое неприятное в ней насморк, потому что приходится носить кучу платков за собой. Завид же, судя по всему, не был настроен столь оптимистично.