А не делают они так, скорее всего, потому что боятся того, кого Кедров окрестил словом "крупье". Вряд ли их поймают прям за руку в момент стрельбы, но потом, этот загадочный и могущественный некто, придя, скажем, через пару часов, поймет, что дело нечисто, и взрывающийся прям на стоянке корабль - это странно. Конечно, всякое может случится от беспечности, но все-таки... Так и не припомнишь в истории, чтобы так вот взялся и рванул корабль ни с того ни с сего, ну кроме, конечно, "Мэна", но там так все было белыми нитками шито, странность на странности, что неслучайность взрыва понимали все. Так что, если этот "крупье" действительно существует, робуры правильно не размениваются на мелочи. Есть бой - они тоже стреляют, помогают своим. И чей там снаряд попал, не разберешь. В общем, не ходите Вы, Вильгельм Карлович, в море. И Вам, и эскадре это ничего хорошего не принесет.
- О, приятно слышать тебя, Уэджи-кун!
"А уж мне-то как приятно." - буркнул про себя Витгефт. Не то, чтобы приятно, но барышню не было слышно уже давно, пожалуй с той истории с каким-то Исороку, которого обстреляли тупые артиллеристы. А приятного тут было то, что с барышней каждый поболтать норовит, и сейчас, наверняка, что-то выловим из этого, пусть и одностороннего разговора.
- Опять вышли? Уже два транспорта поймали?
Вот оно в чем дело. Судя по всему, эта девица летала куда-то к Владивостоку, и вернулась с известием, что наш отряд крейсеров, базировавшийся там, опять вышел в море. Тяжело придется Иессену, если робуры станут наводить японские корабли. А какие корабли, кстати, японцы выделили, чтобы противостоять крейсерам?
- А наши где были? - продолжал пытать эту тян отрок Идзити. - Да, далековато было. А этот Камимура главнее Того?
Вот это здорово, если так! Камимура со своим отрядом сейчас где-то в Японском море, ловит "Громобой", "Рюрик" и "Россию"! И давно он там? Ну не спросишь ведь. Неужели весь свой отряд увел?
Это конечно принципиально меняет дело. Можно и рискнуть на прорыв сходить. Против четырех броненосцев и пары гарибальдийцев мы, пожалуй, можем и выстоять. Неизвестной величиной остается размер джокера робуров, который они смогут достать из колоды, но лучшего шанса можем и не дождаться. И тянуть, если рассматривать парадигму нашего действия с этой стороны, нельзя. Три недели назад адмирал Скрыдлов не уследил, и лихой (и как поговаривали, любивший заложить за воротник) Иессен, решив прокатится на самом быстром корабле отряда, посадил "Богатырь" на камни в Амурском заливе.
Чувствуется, еще пара месяцев, и что-то такое повторится с каким-нибудь другим кораблем отряда, особенно если учесть, что робуры за ситуацией следят, и пытаются тихонько помочь своим. И на этом всем рейдерским операциям придет конец, а шесть броненосных крейсеров Камимуры вернуться под Порт-Артур. Тогда точно вылезать смысла не будет.
И опять-же, чего было бы не пальнуть по какому-нибудь из наших кораблей? Чего было не подлететь на своем сундуке к "Идзумо", и прямо по наглому, семафором, отсигналить, мол следуйте за мной, я приведу вас к русским крейсерам? Все это означает только одно. Боятся робуры крупье, и это не придуманная Кедровым химера.
3 июня 1904 года. Порт-Артур. Броненосец "Цесаревич".
- Терпи, братец, ничего не поделаешь. Попался дежурному офицеру - изволь. - Кедров, с удовольствием открыв портсигар, вытащил папиросу. И заговорчески добавил: - Вечером от Их Превосходительства желтенькую получишь, а я тебе, как закончишь, налью хлебного.
Матрос Васильев чуть заметно кивнул. Сейчас тот стоял на кормовом мостике броненосца с надетым на тело свернутым бушлатом, с винтовкой и двумя полными патронными сумками. Наказан-с. Пришел с берега с характерным запашком, и Кедров, как работник штаба, вынужден был принять меры. Хорошо что Матусевичу не доложили, тот бы Васильева часов на двадцать под ружье поставил. И было бы неприятно, потому что против походов матроса по кабакам, и вообще, по городу, ни Витгефт ни Кедров ничего не имели. Очень уж важно было знать глас народа, который, если римляне не врали, являлся и гласом божьим.
Например именно Васильев тогда, вернувшийся из очередного кабака (теперь это были не увольнения, а нелегкие секретные миссии, как они объяснили этому понятливому парню) рассказал, как все было на самом деле с "Кассаги". Оказывается, Рощаковский конечно никаких мин не ставил, его адмирал послал с секретной депешей... к Куропаткину! Так говорят, переживал за депешу, что как узнал, что японцы где-то там ходят, поплыл, перекрестясь на помощь. Забрал миноносец, и бегом от япошек. А подорвался японский крейсер на минах, который ставили... Вот тут матрос и посветил своим подбитым глазом. Ибо величайшая кабацкая баталия развернулась тогда между представителями первого миноносного отряда, корабли которого сопровождали минный заградитель "Енисей" на постановки в первые дни войны, второго миноносного отряда, куда входил "Решительный" и "Страшный" (в силу этого, действия матросов из второго и были поддержаны Василием), и нижними чинами с "Амура", "Гайдамака" и "Всадника", которые тоже требовали себе лавров, они тоже где-то там мины ставили.