Вахтенный офицер подтвердил что никто не входил. Начальник караула, поговорив с матросом, охранявшим вход в салон, заверил что тот действительно бодро и внимательно нес службу, его регулярно проверяли. Империя, понимая, что стоит на пороге решительной битвы, досрочно отправила на Флот несколько десятков курсантов Императорской Военно-Морской Академии, и сейчас, гордые от оказанного доверия, вчерашние школяры рвались изо всех сил доказать, что они достойны оказанной чести. Все приказы, распоряжения и пожелания выполнялись ими с такой прытью, что бывалые моряки, отдавая команду, предусмотрительно отходили в сторону, дабы не быть сметенными ринувшемся исполнять волю командира телом. Командир корабля пожелал усилить вахты - и сейчас по погруженному в темноту броненосцу, режущему в ночи волны Желтого моря, бодро прохаживался дополнительный десяток добровольных церберов, готовых всех удивить своей лихостью, умением и знанием уставов. Усилена была не только вахта на мостике, в машинном и штурманской. Усилен был и караул, и его проверки. Адмирал не сомневался, что можно восстановить посекундно, что происходило на каждом квадратном футе броненосца, но так-же не сомневался, что лазутчика не найдут.
Вызовем начальника штаба? Нет, не срочно, завтра побеседуем. А пока ознакомимся поподробнее с этой грубой шуткой. Если ее цель - вывести адмирала из равновесия, то на таком его не проведешь. Документ, не появись он на столе совершенно непонятным образом, был способен вызвать лишь добрый хохот. Может, матросики балуются? Но зачем нижним чинам пытаться давать подсказки адмиралу? Матросы у нас отличные, хотя адмирал помнил, как два года назад такие вот нижние чины втихаря прожгли котел канонерской лодке "Цукуба", не желая покидать понравившийся им китайский порт с дешевым пойлом и сговорчивыми женщинами. Тут тоже, наверняка, встречались такие потомки крестьян, не очень горевшие желанием сражаться за свою страну, но и даже если это так - зачем такой дурацкий трюк?
Во-первых (тут Того скривил губы в ухмылке) - писал малограмотный человек. Пишущему были неизвестны некоторые иероглифы кандзи, и он наивно замещал их значками каны, достаточно вольно чередуя хирагану и катакану, в том числе и в местах, где каждый выпускник хотя бы среднего учебного заведения применит ромадзи. И напротив, на некоторых местах, где просилось ромадзи, такое ощущение, автор не без изящества, ПРИДУМАЛ свои обозначения на кандзи! Старший сын как-то, лет в восемь, забавлял адмирала чем-то похожим. Можно было бы представить, что писал какой-нибудь гайкокудзин, но белые варвары крайне неохотно брались изучать японский язык, и такое письмо, скорее всего, было под силу лишь паре профессоров-лингвистов из Соединенных Штатов. Остальным вот к дохлым рыбам не уперлось что-то там изучать. Если японцам надо - пусть и учат наш язык. Вот и учим...
Во вторых (опять ухмылка) - писал не моряк. Любой моряк знает, что "кюрю́за" - это вовсе не крейсер, а дозорное авизо или канонерская лодка, но писать его надо не на кане а обозначить иероглифами "круг" и "корабль", и произнести как "гюнкан" (хотя да, любая грамотная штафирка, услышав это слово, напишет его на ромадзи), а если вы действительно имеете в виду крейсер - это или кейдинйокан (если бронепалубный) или джуджунйокан (если броненосный). Если тип крейсера вам неизвестен или неважен - рисуйте иероглиф "патруль", "корабль" и не забудьте поставить третьим иероглифом копье!
И нельзя называть предохранительную чеку в мине Уайтхэда защитной скобой! Автор письма не видел это устройство вживую, или вообще не имеет технического образования. Писавший явно путался в том, что называть миной а что самоходной миной, полубронебойные снаряды в одной строчке у него превращались в фугасные, а в другой - в бронебойные. В общем, пробираться через все это было сложно, и видимо, совсем не имело смысла, если бы... Если бы записка не была прикреплена на левый разворот изящной папки из неизвестного материала, а на правом развороте не был помещен тот-же текст на английском. Вот там все было гладко. Как лезвие меча, которым койсяку должен снести голову разгласившему секретнейшие сведения болтуну.
Автор записки, после краткого приветствия, просил сохранить факт обращения к адмиралу в тайне, и сообщал, что обладает знаниями, которые приведут адмирала и страну к победе в этой безнадежной войне. Уверял, что гордится своим адмиралом (так в записке!) и сделает все возможное, чтобы помочь ему. Дальше вкратце перечислялись некоторые совершенно секретные пункты плана атаки на русские корабли, и следовали какие-то... Советы? Приказы? Назовем это наставлениями.