14 марта 1904 года, Порт-Артур.
Вот тебе и выходные. Контр-адмирал потер виски и прошелся по комнате. Чертова мигрень, опять засиделся до утра за никому не нужными бумагами, прям раскалывается голова... . Где-то рядышком проживал китаец, который лечил его какими-то иголочками, втыкая их (совершенно, кстати, не больно) в виски. Но нету китаезы, умотал куда-то как только война началась. А доктора вызывать из-за пустяка не хочется. Самому что ли попробовать... Куда-то сюда он колол. Нет, колоть конечно не буду, помассирую пальцами...
Вильгельм Карлович, навалившись локтями на стол, растирал виски. Взгляд вильнул выше лежащих документов. В блюдечке под чернильницей валялась та самая черная горошина, подобранная им на месте покушения. Правда адмиралу больше не казалось что она жужжит и вибрирует, видимо действительно тогда была легкая контузия. А шарик странный, вроде мягкий, но увесистый что твоя дробина. Прохладный...
Прижав ладонью горошину к виску, адмирал задумчиво прокатал ее по кругу. Ооо, снять бы руками эту тупую боль, разодрать ее и выкинуть вот в эту чернильницу.... Или вот пусть боль перейдет на этот шарик, пустой, холодный шарик. Или пусть из шарика выйдет что-то пустое, холодное и равнодушное, и залезет в висок вместо этой тупой, изматывающей боли...
Внезапно рядом, под самым ухом, мелодично скрипнуло тележной осью. А потом легонько два раза стукнули маленьким молоточком по медной пластине над его головой. От неожиданности адмирал дернулся, закрутил головой, не понимая что это сейчас звучало. А шарик... В ладони его уже не было. Наверное куда-то закатился, ну да ладно, потом прислуга найдет...
Раздавшийся рядом голос заставил вздрогнуть, и судорожно оглянуться:
- Нюро торансу реташи суте муга садо шимасу — провозгласила какая-то женщина - Майку га кеншуцу са ремасен — чуть грустно добавила она.
Витгефт замер, холодея. Вспомнил что револьвер висит где-то в гардеробной, наверное под осенним плащом, или валяется на шляпной полке, и бежать за ним, видимо, поздно. Это служанка, скорее всего, открыла дверь неведомым убийцам, и сейчас громогласно приглашает пройти в кабинет, чтобы доделать свое черное дело... Японкой оказалась, стерва...
Но секунды шли, а за адмиралом никто не приходил. Стояла гробовая тишина. Внезапно в нижнем левом углу богатого персидского ковра на стене перед адмиралом зажглись в две строчки непонятные скрижали из зеленого огня.
-Святый Боже, Святый Крепкий... - начал тихо читать Вильгельм Карлович, осеняя себя знамением, а в голове у него внутренний голос истошно блажил - «Ну что, безбожник, не верил во все эту тряхомудию?! А вона она как выходит!».
На земном поклоне, вдруг выяснилось, что скрижали не на ковре. Когда Витгефт наклонился, они сползли с ковра, чтобы высвечиваться уже на паркете. Иисусе Христе, они стояли у него перед глазами!!! Зеленые, как черти, до которых, если верить народу, допиваются матерые пропойцы... Взгляды вправо-влево показали что это так. И звук, судя по всему, возникает просто у него в голове.
Множество всевозможных вариантов того, что с ним происходит, пронеслись перед глазами. За доли секунды, все-таки адмирал хорошо соображал в стрессовых ситуациях, тренирован, знаете ли-с.... Да, тренирован, а что Вы думали? В штабе, постоянно перед глазами высокого начальства, стрессовая ситуация каждую минуту! Это Вам не на мостике стоять, да зевая прикидывать, пора-ли прибрать брамселя на два рифа, или еще погодить... А можно вообще спихнуть сей маневр на вахтенного офицера, а самому пойти кофейку хлебнуть... В штабе если зазевался на секунду с выражением лица, не понял намека, не вспомнил нужную фамилию или дату, то все, извольте получить высочайшее неудовольствие, а то и принимать под свое командование брандвахту.
Так вот. Вариант с собственным безумием, первое, что ему пришло на ум, Витгефт перестал рассматривать сразу. Не потому что не верил в него, а потому что голова — это не корабль, и силами своего экипажа починена быть не может. Так и будет Вильгельм Карлович жить в своем мире, разговаривая с демонами и видя непонятные скрижали. Начитанный, в том числе и о такой науке как психология, Витгефт прекрасно понимал перспективы жалобы врачам. Отставка, желтый дом, смирительная рубаха. Те кто слышат голоса и видят скрижали — живут под наблюдением санитаров на клистире. Поэтому он просто пожалуется утром доктору на головную боль, пусть давление и что там еще он умеет, промерит, простучит, таблеточек может даст. Авось поможет. О скрижалях и голосах — Боже упаси проболтаться. Не поможет — и хрен с ним, люди и с плохим зрением живут, и глухие. Авось помехой не будет.