После кровавого бунта и погрома 1905–1907 гг., когда банды революционных уголовников по всей стране, пользуясь поддержкой либеральных чиновников правительственных сфер, подняли обманом, подкупом и насилием массы народа на пожары и грабежи, нанёсшие ущерб в три миллиарда рублей народной казне (весь годовой бюджет России составлял в это время 2,3 млрд. рублей), судили не революционеров по преимуществу, а тех, кто усмирял бандитов. На скамью подсудимых попали русские люди, защищавшие престол, Родину и церковный алтарь. По-разному можно оценить эти факты, и надо признать, что не многие смогли и тогда понять, почему Государь не прибегает к массовому террору. Ведь, например, во Франции при подавлении восстания парижских коммунаров (1871 г.) не задумываясь, без суда и следствия было расстреляно тридцать тысяч человек и одним махом правительство отбило охоту у коммунистов брать в руки оружие против власти. В Соединённых Штатах Америки в это время в упор расстреливали не только бастовавших рабочих, но и их семьи, включая детей. И ничего особенного, никакого крика и шума о деспотии, тирании и произволе властей. Оскорбление, например, национального флага в Америке могло легко кончиться смертью виновников, а в самодержавной России такое стало ещё перед революцией 1905 года обыденностью. В той же Америке красный флаг вообще был запрещён и никому в голову не приходило протестовать. Почему? А потому, что протестующему делали соответствующую запись в его рабочий аттестат, после чего никто его на работу не брал. Помирай с голоду. И ничего… Никаких криков о деспотизме. А уж о том, чтобы ездить по миру, как наши кадеты и прочие революционеры, и собирать деньги на революцию у «спонсоров» в Америке… как впрочем и во Франции и Англии… такое и в голову не могло прийти тамошним господам революционерам, привыкшим кричать громко о невыносимом гнёте Самодержавия в России.
И, кстати, ещё одна цифра, достаточно ярко свидетельствующая о сущности власти Царя, Его Самодержавном правлении и степени доверия между народом и Верховной Властью. В печати было много разговоров о засилии бюрократии в России, о гнёте чиновничества. Но, оказалось, что в республиканской Франции в начале нынешнего века на 40 миллионов жителей был один миллион чиновников, а в России в это время на 150 миллионов — четыреста тысяч! Любопытно, что один из известных наших публицистов — Сергей Фёдорович Шарапов-тоже полагал, что хуже, чем а России, никому не живётся под чиновничьим гнетом. За одной бумагой весь день находишься по канцеляриям. Но вот, пишет он, я попал во Францию по делам, и мне нужно было сделать одно маленькое дело… Я проклял тот день, когда я приехал в эту страну, пишет он. За этой бумагой его гоняли неделями, а про взятки и говорить нечего. В Россию Шарапов вернулся другим человеком. Он не стал восторженным поклонником русских чиновников, далеко не идеальных, но он понял и лицемерие господ из лагеря кадетов и эс-деков, которые так громко обличали Самодержавие и навязывали доверчивой публике своё восхищение французскими порядками.
Вопросы морали, чести, достоинства обсуждались не только в гимназиях, но и в Департаменте полиции! Никто не считал, что нравственные принципы в этом ведомстве отменяются. Конечно, люди есть люди. Но уже сам факт, что тот или иной чин политического сыска в официальном донесении начальству мог сослаться на эти принципы и выразить мнение, что то или иное дело не соответствует правилам морали, само по себе показательно. Стоит только на секунду перенестись даже не в наши дни, — чего уж там, какие принципы — а в первые годы после октябрьского переворота, время, так близко стоящее от Самодержавной России, чтобы понять, что все это значило… С офицерской честью, видите ли, несовместимо наличие в армии секретных агентов. Товарищ министра внутренних дел Джунковский так поставил вопрос перед Царём, и Николай II согласился — несовместимо. Конечно, Джунковский был масоном и действовал сознательно, расчищая дорогу революции, как и многие другие в окружении Государя. Но для нас важен сам факт — обращение к совести, чести, моральным принципам, как основе Государственного Самодержавного строя. И именно на основе их Государь принимает решение чрезвычайной важности. Ведь требования нравственные обязательны для всех и во все времена, ибо они вложены в душу человека от сотворения его. Не может быть, сколько в этом ни убеждай, мерок революционных и мерок специально «реакционных». Нет экспроприации, а есть грабёж, нет эмансипации плоти, а есть разврат, блуд, нет «ликвидации» по терминологии большевиков, а есть убийство.