Таким только образом, по нашему мнению, и можно положить прочное основание не призрачному, а действительному устройству в России медицинской части в городах и селениях. Обрадованные правом выбора для себя полицейских врачей, города не замедлят воспользоваться этим правом, а где городские общества не пожелают им воспользоваться, там может оставаться старый порядок. В селах же врачи явятся вскоре после того, как мы прочтем в “Северной почте”, что в село Цветынь или Добрынь, например, вызывается врач, в пользование которого предоставляется деревянный дом с тремя жилыми покоями и надворным строением, пятнадцать десятин распашной земли в трех клинах и три десятины сенокоса. Или же другое объявление, в котором будет сказано, что я, NN, желаю быть сельским врачом, если мне дадут в селе теплую, чистую хату, клочок земли и корма для лошади и коровы. Такие простые строки обрадуют нас более многоречивых трактатов об устройстве того, чего сразу нельзя у нас устроить ни по каким иностранным образцам. Может быть, некоторые найдут, что земельный надел врача “свяжет его свободу”, как полагал один наш ученый, говоря о крестьянах, но ведь не всякое же лыко ставить в строку. Мало ли что ни сдается некоторым доктринерам? Поземельный надел в пользу врача обеспечит его прочно, прочнее денежной складчины в его пользу, и, делая его хозяином своего участка, сделает его близким к интересам своих пациентов, сблизит его с народом и с природой. Этим окончиваем мы все, что могли предложить от себя на обсуждение людей, обративших в последнее время внимание на интересы народного здравия. Мы не выдаем нашего мнения за что-то конченное, непогрешимое, но позволяем себе надеяться, что если бы оно дошло до нашего смышленого народа, то он, может быть, во многом согласился бы с нами и нашел бы в себе и силы, и средства пособить своему теперешнему беспомощному положению.
Мы более боимся, поймут ли нас врачи. Это для нас вопрос весьма загадочный. Конечно, г. Тулушев, а пожалуй, и г. Добычин и еще несколько человек молодых врачей, чувствующих неестественное положение русского врачебного сословия в русском обществе, поймут нас и, может быть, согласятся с нами, что для интересов самого врачебного сословия необходимы миссионеры к народу из этого же сословия и что без свободного сближения врачей с народом нельзя ожидать ничего хорошего для ежегодно возрастающего числа русских медиков. Но что скажут авторитеты, не ездящие к больным, которые платят менее 3 р<ублей> с<еребром> за визит? Впрочем, что бы они ни сказали, это все равно: “не ими свет начался, не ими и кончится”. Гораздо дороже мнение таких людей, как профессор Вальтер и его почтенные сотрудники, откровенно и честно обнажившие перед русским обществом все возмущающее безобразие русского медицинского управления, колоссальное невежество и корыстолюбие разных Юпитеров громовержцев медицинского Олимпа.
Между тем, по выводам Моро де Жоннеса, в России и Польше встречается изумительное долголетие и человеческий век в этих странах представляется гораздо длиннее, чем в Австрии и Италии. “Страны с умеренным климатом не принадлежат, как следовало бы полагать, — говорит Моро де Жоннес, — к числу тех, которые пользуются выгодами малой смертности; для этого они нуждаются в общественном порядке более совершенном”. Этою выпискою из знакомого многим русским сочинения французского статистика мы и оканчиваем свою статью, желая русскому народу долгоденствия и благоденствия, а друзьям его изыскания верных средств к приведению страны в то положение, при каком долгоденствие становится уделом ее жителей.
О ПЕРЕСЕЛЕННЫХ КРЕСТЬЯНАХ
Обыкновенно, если при применении высочайше утвержденных положений о крестьянах встретится какое-нибудь затруднение, — возбужденный вопрос переходит на разрешение губернского по крестьянским делам присутствия. При этом оно обязано в постановлениях своих строго держаться закона и только в случае неясности его испрашивать объяснений от министерства внутренних дел, а в случае неприменимости ходатайствовать о том, чтобы министр вошел с представлением в Главный комитет об устройстве сельского сословия для изменения неприменимого закона. Вот каким путем разрешаются недоумения, возникающие при применении положений.