Новые аспекты женской духовности, возможно, откроются в связи с одним из самых ярких и таинственных образов Откровения Иоанна: “И явилось на небе великое знамение – жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее месяц из двенадцати звезд. Она имела во чреве и кричала от болей и мук рождения” (Откр. 12:1-2). В католических храмах этот сюжет часто встречается на иконах и фресках как изображение Девы и Богородицы Марии. Но против такого истолкования есть серьезные возражения. В православном богословии Богородица переживается как личностное средоточие Божественных энергий; по учению Григория Паламы, она стала как бы раздаятельницей этих энергий; ни одно из Божественных Действий уже не совершается помимо нее. Напротив, “жена, облаченная в солнце” представляет собой скорее средоточие тварного космоса. Может быть, именно с ней связано то “рождение твари к новому состоянию”, о котором пророчествовал Феофан Затворник. Кроме того, подчеркнуто, что “она кричала от болей и мук рождения” – признак, как бы специально отличающий ее от Марии, которая, согласно древнему церковному преданию, рождала “безбольно”.
Критическое эссе
Введение
Ко времени первой записи этой маленькой книги, двадцать лет назад, я перечитал все, что опубликовал Льюис, и у меня накопилось достаточно заметок для четырех таких книг. Но когда я предложил этот более длинный первый вариант книги моему первому издателю, он ответил: «Нам нравится Ваша книга, но, думается, что звезда Льюиса взошла уже давно и вскоре должна закатиться. Его время закончилось. Через двадцать лет никто не будет читать К. С. Льюиса».
Сколько пророчеств так и не сбылось! Количество книг о Льюисе умножается почище кроликов или мух, слетающихся на мед. Сравнение оскорбительное, но уместное, поскольку, хотя большая часть многочисленных книг о Льюисе — честные и заслуживающие уважение произведения (яркое исключение — мерзость запустения у Джона Беверслиуса в его книге «Льюис и поиски рациональной религии»), значительную их часть читать не стоит, потому что они только испортили уже сказанное Льюисом намного более эффективно, чем смогли бы это сделать любые его пересказчики и комментаторы.
И, действительно, я думаю: общеизвестная истина, что, чем более совершенны первоисточники, тем бледнее и незначительнее вторичные источники. В моей собственной области — философии — эта истина почти всегда оправдывается: книги о Сократе, Платоне, Августине, Паскале, Джеймсе, и Керкъегоре (наиболее интересных философах, обладающих превосходным стилем) почти всегда глупы и утомительны, в то время как книги об Аристотеле, Канте, Гегеле или Марксе (тупых философах с ужасным стилем) веселые, проблемные и полезные. Наиболее ярким примером является Библия. Самая волнующая книга, когда-либо написанная, породила глупейшие комментарии. Таким образом, глупость и обилие второстепенных источников о Льюисе — еще одно свидетельство его величины.
Зачем читать тогда эту книгу? Есть три характерных признака, которыми не обладает большинство других книг о Льюисе. Во-первых, она не подводит итоги его деятельности и произведениям, а только знакомит с ними начинающих студентов и читателей, выступая в роли свахи. Это образец продавца. Во-вторых, она обладает достаточным здравым смыслом, чтобы использовать везде, где только можно, слова Льюиса вместо своих. Я думаю, половина слов в книге, имеющих какое-то значение, состоит из цитат. И, в-третьих, она короткая.
Если бы я должен был переписать эту книгу сегодня, я бы исправил, по крайней мере, еще одно, в дополнение к нескольким стилистическим поправкам. Я полагаю, что был слишком пылок, чтобы быть бесстрастным и таким образом найти какие-то недостатки у писателя, которым я восхищаюсь более, чем кем бы то ни было в этом веке. Учителя обычно имеют склонность к разделению студентов на тех, к кому они особенно благосклонны, — к ним относятся более сурово, — и тех, к которым неблагосклонны, но более великодушны, чтобы вознаградить за неизбежный моральный ущерб. Думаю, я был слишком суров к «Блужданию паломника» и «Dymer», а также слишком озабочен тем, чтобы определить Льюису место где-то посередине между левыми и правыми, отклоняясь назад, чтобы избежать наклеивания ярлыка «консерватора» на него. С политической точки зрения это является верным, о чем ясно свидетельствует отрывок на странице 29 (о том, каким было бы истинное христианское общество). Но с теологической и философской точек зрения Льюис явно враг левых, модернистов, ревизионистов. И даже с политической — он «консерватор» если и не в американском смысле этого слова, то в европейском, буржуазном.