— Вы заблуждаетесь, Кирилл. О Боже, как же мне доказать… Виктор… мой Виктор…
Как это случилось, Кирилл?
— Я не заблуждаюсь, — гневно сказал Кирилл. Взял ее за волосы, приподнял голову:
— Только ты знала номер поезда и вагона. Только ты знала номера посадочных мест.
Даже Виктору я не сказал об этом. В вагоне мы поменялись с ним купе.
Ты все подробности предстоящей поездки сообщила своим покровителям. Вы все рассчитали. И контейнеры с ртутью тоже твоя работа. Все предусмотрели, рассчитали,… да не все, как видишь!
Я жив! Вика жива! Подольский в морге на холодном топчане. А ты…
Чего тебе не хватало, Лиза, скажи? — отпустив ее, сел за стол закуривая. — Денег? Внимания? Должность тебя не устраивала?
— Дай сигарету, — холодным тоном, попросила секретарша, впервые обращаясь к Позднякову на «ты».
— Держи, — кинул Кирилл ей пачку «Кента».
— Чего мне не хватало? Тебе хочется услышать мое откровение?
Кирилл молчал, пуская в воздух дым.
— А что плохого в том, что я амбициозна? Чего мне не хватало… Надоело ходить в шестерках. Не хотите ли кофе, Кирилл? Вы не проголодались, Кирилл? Примите таблетку спазгана, Кирилл. Сыта по горло.
Вика… Почему ей все блага, а другим хрен? А?
— Зависть гложет да, Лизок? Вика? Она моя дочь!
Ты не сравнивай Божий дар с яичницей…. В своем уме? Головка не бо-бо? — возмутился Поздняков.
— Твоя дочь, ой-ой-ой. Подкидыш несчастный…
Кирилл, вскочив с кресла, замахнулся: — Еще одно слово в адрес Виктории скажешь, из окна выкину, поняла, тварь?
— Поняла! Ничего ты не докажешь, Поздняков, — бросая окурок на пол, присела на край стола Лиза.
— А я не стану ничего доказывать. Собирай манатки…
Ты уволена!
«Pro signo exeundi, sursum trahe», по латыни — встань и выйди, а по-русски — пошла вон отсюда и чем быстрей, тем лучше…
— Еще встретимся Поздняков, учти это… — улыбнувшись презрительно, поправила прическу уже бывшая его секретарша.
— Вон!!!
Лиза степенной походкой, покачивая бедрами, вышла из кабинета, побросала вещи в сумку и что есть силы, хлопнув дверью, покинула приемную.
По улицам города на бешеной скорости неслась машина; обгоняла, пересекала сплошную осевую линию, перестраивалась из ряда в ряд, сигналя. Резко тормозила на красный свет светофоров, срывалась на едва зажегшийся желтый. Водители выглядывали в окна, матерились, крутили пальцами у виска. Лиза с восковым лицом гнала «Жигули», нещадно выжимая из них, все шестьдесят пять лошадиных сил. Подъехав к дому, выключила зажигание, посидела немного в машине, бормоча и ударяя об руль кулаком: «Сука, сука, сука…» Только войдя в дом и посмотрев на себя в зеркало, почувствовала, как все ее тело дрожит, словно в конвульсиях. Прошла в ванную, открыла краны смесителя. Медленно разделась, разбрасывая по комнатам одежду, достала из бара бутылку коньяка. Зацепив длинными пальцами пузатый бокал, под мышку сунула пачку сигарет и опустилась в воду. Вылила пол тюбика шампуня, взболтала пузыри, налив коньяк, выпила залпом. Закурила… Горячая вода, и коньяк постепенно согревали ее изящное, молодое, похотливое тело. Лиза опустила голову на полотенце на краю ванны, поправив волосы, закрыла глаза шепча: — Карета, белые кони, бубенцы…хор. Зарыдала: — Мамочка, что я наделала, — скрылась под водой на несколько секунд. Вынырнув, широко открытым ртом жадно глотнула жаркий воздух, налила коньяк: «Прощай, Витя!», — выпив, стала методично и тщательно натирать тело мочалкой, постанывая…
Кирилл вернулся домой опустошенный. Едва успел поужинать и прилечь на диван, как зазвонил телефон. — Слушаю, — проглотив ком в горле, ответил в трубку.
— Кирилл, это Сухов беспокоит. Как обстановка? Ничего менту поганому рассказать не хочешь?
— Женя голова кругом. Ничего нового. Готовлюсь к похоронам Виктора…
— Приготовься еще к одним….
— Не понял?
— Ты стоишь или сидишь, если стоишь, лучше присядь, — сделал паузу Сухов и добавил: — Лиза твоя Богу душу отдала сегодня.
— Вот так номер, Женя.
— Приезжай — кА ко мне, Кирилл. Обсудим это дельце, — положил трубку Сухов.
— Располагайся, дружище, — предложил Позднякову, Евгений, когда тот вошел в кабинет. — Значит так, докладываю, — начал Сухов. — Ты водички выпей, Кирилл, — прервался на минутку, увидев, налитые кровью глаза собеседника.