Вот и я, не будучи тварью дрожащей, решила, что имею право обустроить свой негостеприимный угол, добавив в него капельку уюта. Тем более, что вчера в шкафу, куда трейдеры скидывали пиджаки, нелюбимые галстуки и куртки-ветровки (кому они понадобились в такую жару?), я нашла два спиннинга и целый ящик, забитый леской, поплавками и прочей рыболовной дребеденью. И если неизвестным горе-рыбакам не повезет с уловом – пускай любуются моим роскошным золотистым вуалехвостом.
Но перед тем, как представить рыбку двадцати восьми обитающим на деске акулам финансового мира, надо было зайти на кухню. Предвидя ещё не один вечер в компании уже ставшего родным шредера, я подготовилась и захватила с собой еду. В конце концов, работа у меня нервная, а своевременно принятая порция белков и углеводов, глядишь и убережет хрупкую нервную систему от срыва.
Достав пузатый круглый аквариум, я осторожно поставила его на стол, уставленный разномастными трейдерскими кружками, и принялась разбирать пакет дальше. В холодильник отправились два глазированных творожка – верный способ поднять себе настроение в любой ситуации, бутылка кефира, шоколадка и пачка сока. Пускай остальные лопают свой фастфуд – я же предпочитаю не гробить желудок раньше времени. Последним из пакета на свет появился рыбий корм. Замороженный мотыль, любимое лакомство моего питомца, спрятался в самом углу морозильной камеры. Только парочка спрессованных кубиков осталась в холодильнике для разморозки.
Захлопали двери. Прибывающие к открытию рынка сотрудники «Эвереста» спешили выпить вожделенную чашечку кофе, чая или стакан минералки, прежде чем приняться за работу. Скоро все займут свои места, надышат, и к обеду станет уже душновато. Но моего угла это не касается. Вчера там было холоднее, чем в любом другом месте офиса. И темнее. И неуютнее.
Но ничего. Любую конуру можно превратить в милое местечко, если постараться. Надеюсь, что успею облагородить свой уголок до прихода шефа.
Убедившись, что творожки уложены так, что не выпадут при открывании дверцы холодильника, а мотыль надежно скрыт от посторонних глаз чужими лотками, я подхватила на руки аквариум и, уловив момент, когда очередной, жаждущий бодрящего чайку, коллега откроет дверь, нырнула в освободившийся проём.
На деске уже вовсю кипела жизнь.
– ПОЧУЧУЙ!!!
Узнаваемый вопль начальника звучал не хуже воспетого поэтом майского грома.
Остановившись и выдохнув, я развернулась. Прижала обеими руками аквариум к груди, но те всё равно дрожали.
– Ты опоздала, Почучуй! – рычал Ищенко. Его костюм ощутимо пах сигаретами – так, что хотелось чихнуть. – Рабочий день начинается в девять часов!
– Так, Михаил Петрович, – я сделала робкую попытку объясниться, но шеф меня перебил.
– Я уже десять минут жду своего стажера, а стажера-то, тю-тю, нету!
Десять минут? Кажется, я нашла выход из ситуации.
– Так и вы, получается, не к девяти пришли, Михаил Петрович, – не мигая, выдала я. – Тоже опоздали...
За моей спиной раздались смешки. Обернуться я не решилась, но по злобно прищуренным глазам босса поняла: веселье коллег не на шутку его разозлило.
– Запомни, Почучуй, – принялся медленно цедить сквозь зубы шеф, – плохо не то, что ты опоздала, а то, что я пришёл на десять минут раньше тебя.
Я готова была вжать голову в плечи, но вместо этого только сильнее сжала аквариум. Стекло опасно выскальзывало из разом взмокших ладоней.
– Это что за таранька? – внезапно перевёл тему Ищенко. Тут бы мне радостно выдохнуть, что гроза улеглась, но сердце упорно ныло, намекая, что это всего лишь передышка.
– Это Г-г-г...
– Галапагосский гомункул? – гоготнул шеф.
– Гектор, – произнесла я, наконец.
– А что, Почуева, своих мозгов мало, так ты ещё и рыбьи притащила?
– Гектор – мой талисман, – оправдывалась я, чуя, что вот-вот грянет по-настоящему сильный гром.
– И как? Думаешь, сегодня тебе повезёт больше, чем вчера? – хмыкнул шеф.
Отступать было нельзя. Я кивнула и решительно ответила: